Женитьба Кевонгов

Еще несколько дней стужи, и по заливу можно ехать. Изгин заточил легкий гарпун, подтянул на нарте ремни, обрубком лесины подпер дверь, чтобы бродячие собаки не проникли в дом, и первым в селении открыл сезон дороги. Откормленные собаки рванули и понесли Изгина к острову Нга-марф. По целине еще не сбитого ветрами снега четко обозначились две узкие полоски — след Изгиновой нарты. Попарно привязанные к потягу собаки мчали легко. Над заливом взлетела длинная песня полозьев. Впереди упряжки, соединенный с потягом длинным постромком, резво бежал передовик Кенграй. Он знал, куда его направил хозяин. Каждую осень Кенграй ведет упряжку на остров. Там его и всю упряжку ждет свежее мясо нерпы.

Вдруг Кенграй резко бросился в сторону. Упряжка с визгом пошла за ним. Изгин слегка притормозил нарту. Кенграй, тыча носом, стал разгребать чуть приметный бугор. Под тонким снегом бурлила черная вода. Отдушина! Обрадованный старик не по возрасту ловко спрыгнул с нарты и отметил ее веткой ольхи, прихваченной на всякий случай. Теперь нерпа этой отдушины, по нивхским обычаям, уже имела хозяина, и если кто-нибудь добудет ее, отдаст хозяину отдушины.

…Покосившаяся бревенчатая изба, припорошенная свежим снегом, дохнула на хозяина холодным сумраком. Изгин внес меховую постель, юколу для себя и собак, кастрюлю и остальные вещи. Затопил железную печку сухими прошлогодними дровами, что аккуратно сложены у стены.

…Изгин проснулся, когда было еще темно. Избушка за ночь остыла. За маленьким окном начинался рассвет.

Старик поднялся, старость больно отдалась в позвоночнике. Кряхтя принялся разжигать печь.

Позавтракал юколой и вышел. Солнца еще не было, но даль хорошо проглядывалась. На белой, как простыня, поверхности залива чернели три крупные точки. Это нерпы. Сегодня первый день охоты по замерзшему заливу. Старик надел белый маскировочный халат, взял озмырш — изящный гарпун — и малокалиберную пятизарядку и спустился на лед.

…Изгин долго целился. Нерпа взмахнула ластами, красиво изогнулась и ушла в отдушину, будто пронзила лед. Капли крови на снегу говорили о легком ранении.

— Эх-хе-хе-ех-е… — только и сказал Изгин.

Вторую нерпу, маленькую, взял. Третья не подпустила на выстрел. Неудача не огорчила охотника. Чего хорошего ждать, когда он не соблюдает даже самых простых обычаев. Ведь перед охотой надо было задобрить хозяина моря Тол-Ызнга. Старик отругал себя за поспешность.

Вернувшись в избу, вытащил из мешка кулечек с рисовой крупой, которую прихватил специально для жертвоприношений, отсыпал горсть, выложил из пачки несколько папирос, что предназначены для той же цели, так как Изгин не приучил себя к курению, и не поленился сходить за целый километр к отдушине.

— Будь благожелателен ко мне, дряхлому старику. Угостил бы тебя, да нечем: беден я, — сказал, мягким движением бросая в воду приношения.

Изгин больше месяца не ел свеженины. Потому, не откладывая надолго, ловко разделал нерпу, закусил сладкой печенкой, сварил и съел нежную требуху с кровью. Голову нерпы обсосал и закопал под обрывом — пусть другие нерпы не думают, что Изгин дурно обращается с их сородичами.

В следующие два дня старик добыл только одну нерпу.

«Ничего, — успокоил он себя, — только начало охоты».

Как-то, поднимаясь с залива на берег, Изгин заметил: под обрывом в снегу мелькнул рыжий хвост. Неужто лиса? Но почему она подошла к избе, ведь собаки рядом. Молодая, совсем светлая лиса вынырнула из снега. Она тонко тявкнула на человека и, дразня собак, помчалась прибрежными буграми.

Следы лис стали попадаться часто. Но старик не обращал на них внимания — мех еще недостаточно вылинял. Да и охота на этих прекрасных ходоков — большая трата сил, а старик уже не может долго стоять на лыжах.

В пятое утро вышел Изгин из своей избушки, да так и замер — семь нерп лежало на ледяном панцире залива. К первой подкрался близко, но она успела уйти в отдушину. Другие нерпы лежали в отдалении и не могли заметить человека в белом халате. Старик решил подождать: если у нерпы нет второй отдушины, она через несколько минут высунет нос, чтобы вдохнуть воздух.

Так и есть. Вода запузырилась, забулькала, и показался буроватый усатый нос. Изгин с силой вонзил в него гарпун. Нерпа рванулась и сдернула наконечник гарпуна с древка, но ремень, связывающий их, не дал ей уйти. Ремень натянулся, зазвенел тетивой тугого лука, с него бусинками брызнула вода. Нерпа вырывалась, но жало наконечника с открылками прочно засело в слое жира под кожей. Изгин с трудом подтянул нерпу, ударил палкой по голове и вытащил на лед.

Ко второй подкрался близко и тут увидел — она без головы. А следующая нерпа была с разодранным горлом. Это мог сделать только Он, его давнишний друг — лисовин. Это его манера работы. Старик обрадовался тому, что у его друга клыки еще сильны.

Он, конечно, знает, что Изгин одряхлел и очень нуждается в его помощи. Он явился ночью. Как всегда, мастерски подкрался к нерпам и ударами клыков умертвил их. Это Он приготовил подарок своему давнишнему другу. Сам же, должно быть, сейчас отдыхает в буграх острова.