Жена штурмовика

Украдкой я бросал взгляд на гуфсиновских чинов, если таковые присутствовали здесь.

Но гуфсиновские чины были спокойны.

Гуфсиновские чины мало смыслили в государственных преступлениях.

Они могли изъять телефон, перехватить «перекид» через «запретку», найти наркоту в посылке, но речи деда их не беспокоили…

«Россия очень слабо играет в одиночку, — говорил дед, — все яркие победы России Нового и Новейшего времени одержаны ею в составе мощнейших коалиций, в которых она играла далеко не ведущую роль.

Это касается и победы над Наполеоном, и победы над Гитлером.

Формула российской победы в обоих случаях достаточно проста: их экономика и их флот плюс наша сухопутная армия.

Затем, конечно, госпропаганда (царская, советская — неважно) вычеркивает экономику и флот союзников из топового списка, и в сухом остатке остаются победы русского оружия на земле.

Они и преподносятся как ключевой фактор. Обыватель это охотно поглощает, ибо обыватель реагирует исключительно на картинку.

Неинтересные, банальные и скучные вещи остаются вне поля его зрения».

Далее он пояснял:

«Экономика, финансы — вещь сама по себе мутная. Ну, везли там что-то союзники в Мурманск, это же несерьезно. Это так, опционально. Важен человек с ружьем.

Так мыслит обыватель.

Кораблики плавают где-то в Атлантическом океане. «Бисмарк» какой-то потопили.

Это далеко и тоже несерьезно. Моря какие-то. Морские пути. Это все тоже опционально.

А бои на суше они вот, они перед глазами.

Таким образом, поверхностная картинка затмевает обывателю все.

Работать с ним очень легко».

Зэки одобрительно кивали.

Зэкам нравилось, что они не какие-то тупые обыватели.

Гуфсиновский чин сзади безмолвствовал.

Если это был сержант Гонзалес, то он спал.

А дед продолжал витийствовать.

«Между тем, — говорил он, — если мы убираем экономику и финансы союзников, вычленяем из схемы их флот и смотрим на военные кампании, проведенные исключительно с опорой на свои автаркические силы, то мы имеем совершенно нерадужную в исторической перспективе картинку.

При этом, будучи встроен в англо-американскую архитектуру антигитлеровской коалиции, тот же самый СССР вполне эффективно противостоял Германии в самые сложные для себя годы, а затем и нанес ей сокрушительное поражение на земле.

Над этим есть смысл задуматься».

Он делал театральную паузу, призывая аудиторию задуматься.

На самом деле, как я уже сказал, на мнение аудитории (равно как и на ее присутствие вообще) деду было глубоко наплевать, он просто соблюдал правила игры.

«Тем более сейчас, когда англо-американская архитектура используется против нас.

Формула неизменна: их экономика, их технологии, их разведка, их господство в Мировом океане и славянская сухопутная армия, не считающаяся с потерями и готовая воевать до последнего солдата.

Все в точности до микрона.

Ну а зачем менять схемы, если они эффективно работают?»

Я тогда еще не знал, что дед досутяжничался с трёх лет до одиннадцати.

Если бы знал, то, наверное, несильно бы и переживал за него.

Ему уже было все равно.

Поэтому он продолжал наговаривать еще на одиннадцать сверху.

«Два раза, — говорил он, — в 1914–1917 и в 1941–1945 годах, Запад использовал в этой архитектуре Россию в войне против Германии.

Именно ради войны с Германией Россия была пощажена в 1905 году, а развязанная в ней смута не увенчалась успехом, которым должно было стать уничтожение российской государственности.

Не допустили благодаря усилиям и стараниям тех, кто счел Вторую Германскую империю более опасным противником.

Именно ради войны с неизбежно возродившейся Германией вчерашние союзники России обеспечили победу в Гражданской войне секте большевиков, тем, кто провел ускоренную модернизацию и индустриализацию архаичной крестьянской страны и двадцать лет спустя обеспечил Запад многомиллионной армией на Восточном фронте.

Сто с лишним лет жизни Россия получила от Запада ради того, чтобы защищать интересы Сити и Уолл-стрит в войнах с Германией и обеспечить им господство на планете.

Это задача была решена ценой десятков миллионов жизней наших сограждан.

В течение XX века с Германией было покончено.

Далее все вернулось в эпоху постнаполеоновского мира, и снова обманутая, обескровленная и использованная вслепую Россия признана исполнившей свою миссию. Россия больше не нужна хозяевам существующего мироустройства в военном плане, а от роли сырьевого придатка Россия недвусмысленно отказалась еще в период Мюнхенской речи».

Дед очень высоко ценил Мюнхенскую речь.

«Соответственно, тогда еще Россия вынесла себе окончательно смертный приговор, и теперь перед нами открылся масштаб задач абсолютно астрономического порядка».

Всем очень нравилось быть «нами» и решать задачи глобального масштаба.

Мне тоже нравилось.

Гуфсиновский чин безмолвствовал, а если это был сержант Гонзалес…

«России предстоит выиграть глобальную войну в одиночку.

Не просто выстоять в ней, а выиграть ее.

Просто выстоять и заставить с собой считаться — уже мало.