Земля и Черепаха

– Если прозрачные – значит, относятся спокойно, можно даже сказать – с любовью, – ответил Гнилофор. – А начнут темнеть – значит, готовятся морду побить. Или ещё что-нибудь. Да и вообще красиво… – мечтательно закончил он.

– Не знаю, – ответил Косых. – Наверное, привыкнуть надо. А вообще-то ничего себе настоечка.

– Ну, тогда сиди, привыкай, – произнёс Гнилофор, – а мы пока наши грядущие действия на Диске обсудим, в смысле – куда пойдём сначала.

– А куда можно? – спросил Косых.

– Куда угодно! – отозвался Скорпиньето. – Но сейчас выбор невелик. Кабак или бордель?

– А где интереснее? – поинтересовался Косых.

– Это нас сейчас не интересует! – ответил Цади. – Как ты ответишь, так и решим.

– Ну, тогда кабак! – убеждённо произнёс Косых. – Не готов я ещё к вашим борделям. Нарвусь на паучиху какую, ещё сожрать захочет…

– Так в том и весь кайф! – весело воскликнул Цади. – Представляешь, на тебя наехали, и тут мы всем скопом вваливаемся. То-то свалка будет!

– Не будет свалки! – отрезал Скорпиньето. – По крайней мере, в борделе. Ты что не слышал, как он кабак выбрал?

– Кабак так кабак, – равнодушно произнёс Цади. – Один хрен, где буянить. Эй, Ча-Чик, ты там не умер? А ну, живо разливай по второй!

Энтоморф проворно выполнил требование.

– За канонира! – провозгласил Цади очередной тост. – И его предложение!

Чокнулись, выпили.

Вторую Косых пил уже не зажмуриваясь. Поэтому увидел, как начали светлеть и исчезать стены каюты. Точно так же, не до конца, словно сделались из толстого стекла. За второй переборкой очертания предметов уже начинали расплываться.

«Каловые массы» вместе с Гнилофором остались на той же стадии прозрачности. Разве что внутренности мозгов стали более чёткими.

– Что это мы сидим, трезвые, как полицейские? – наклонился к нему Кали. Давай-ка по третьей!

Стены просветлели почти до самой внешней обшивки.

– А что после пятого бокала будет? – полюбопытствовал Косых. – Планета прозрачной сделается?

– Богом станешь! – коротко ответил Гнилофор. – Только перед тем сам растворишься, один разум голый и останется.

– А с телом что будет? – спросил Косых, но ответа не дождался. Вместо ответа взвыл сигнал общего сбора.

– Деньги пришли! – радостно заорал Гнилофор и со всех ног рванул по коридору к главному залу. Косых и остальные музыканты поспешили за ним.

Бежать по прозрачному коридору было несколько непривычно. Особенно если видишь у себя под ногами даже не стекло, а вообще полную пустоту. И притом глубокую. Корабль стал прозрачным метров на сто во все стороны. Впрочем, не настолько, чтобы не замечать препятствий в виде поворотов коридора и дверей, сквозь которые надо было проходить. Прозрачность прозрачностью, но корабельные стены не становились от этого мягче.

Впереди уже виднелся зал собраний. Стараясь полностью повторять траекторию Гнилофора, Косых влетел туда. Отдышался и осторожно осмотрелся, чтобы не дай бог не наступить на кого-то незамеченного.

Обошлось.

Косых на ощупь отыскал ближайшее кресло и, облегчённо вздохнув, уселся в него. Наконец-то не надо было никуда бежать.

Присмотревшись внимательнее, Косых обнаружил в зале некоторое количество присутствующих. Плюс Бабулю с Ольгой, стоящих на возвышении.

Капитанша выкликала собравшихся:

– К`янн, офицер, две с половиной доли.

Из первого ряда поднялся некто, кого Косых не сумел увидеть. Через пару секунд он понял почему.

У офицера К`янна не было профиля. Совсем. По причине двухмерности. Косых смог его увидеть, только когда он взбирался на сцену. На удивление дяди Васи К`янн, в отличие от остальных собравшихся, прозрачным становиться не хотел. Ну, разве что мутно-лиловым, но не более того. Этакая двуногая перевёрнутая трапеция.

Впрочем, руки у него тоже были. На левом крае трапеции образовалась щель. К`янн поднял треугольный сегмент своего тела чуть ли не до груди Бабули. Та быстренько провела по нему небольшим аппаратиком неясного назначения, после чего К`янн вернулся на место.

Назначение прибора в руках Бабули Косых понял довольно быстро. Поскольку следующим прозвучало его собственное имя:

– Канонир Косых, три доли.

Выходить на всеобщее обозрение в своём нынешнем состоянии Косых не хотелось. Но оставаться на месте было глупо, если рядом выдавали причитающиеся ему деньги. Причём немаленькие.

Осторожно пощупав ногой прозрачный пол, убеждаясь в его твёрдости, дядя Вася направился к капитанше. Непонятно почему, ноги были ватные. Тем не менее, он ухитрился ни разу не споткнуться, поднимаясь по узкой лесенке.

– С первым гонораром тебя! – на удивление вежливо поздравила его обычно грозная капитанша. Заметив некоторую растерянность Косых, она наклонилась к нему и громко втянула в себя воздух.

– Тритановки хряпнул? – поинтересовалась она.

Косых кивнул, не в силах связно ответить.

– Ну, это ничего, – продолжила Бабуля. – Давай сюда руку.

Косых покорно протянул ей правую руку, на мгновение зажмурившись.