Завтра может не быть

«Ладно, не будем упираться по мелочам». Алексей плюхнулся на диван. Мягче, чем на стуле в допросной, да и какое-то разнообразие в сравнении со шконкой. Оба конвоира устроились за столом, причем второй (не главный) развернулся к арестованному лицом и неотрывно ел его глазами.

Вскоре со стороны прихожей раздался шум отпираемой двери. Оба опера немедленно подскочили, и старшой бросился к вновь пришедшему – причем двигался он одновременно и споро, и чуть не строевым шагом. Выглядело это комично. Второй тоже вскочил, но не перестал при этом буравить Данилова взглядом.

– Товарищ… – начал рапортовать в передней главарь, но его, видать, остановили властным жестом.

Дальше голоса зашелестели на пределе слышимости. Арестованный изо всех сил напрягал слух, но кроме отдельных слов ничто до него не доносилось. Незнакомый баритон веско сказал: «…вы мне тут не нужны…» И еще: «Нет, ждите за пределами помещения».

Наконец оба – и главный вертухай, и новоприбывший – появились на пороге гостиной. Свежее лицо оказалось мужчиной лет сорока – сорока пяти, и сразу видно – из сильных мира сего: властный, пристальный взгляд, прекрасный костюм – наверное, импортный, из спецраспределителя, и оттуда же туфли с острыми носками. Остроносые стильные туфли здесь, в Москве 1959 года, австрийские или даже английские, продавались и в обычных магазинах, но стоили так дорого, что мало кто мог себе их позволить. Старший, столь уверенно командовавший Алексеем, при виде визитера полностью стушевался и даже стал ниже ростом – держал себя совершенно подобострастно, словно половой или приказчик. Второй конвоир тоже вытянулся во фрунт и будто бы безмолвно отдавал вновь прибывшей персоне честь – притом ухитрялся одним глазом есть посетителя, а другим – все-таки надзирать за подследственным. Меж тем «главнюга» выглянул из-за плеча важной персоны и сделал глазами знак своему подручному. Тот немедленно, но не теряя верноподданнического выражения, бросился к выходу. Да! Судя по манипуляциям охранников, фигура к Данилову пожаловала изрядная. Но в лицо он его не узнавал – ни из истории, ни по результатам полуторалетнего пребывания в столице пятидесятых годов. Ни лично он с ним не встречался нигде в коридорах ЦК, ни на портретах не видел.

И его при этом с большим боссом оставили «тет-а-тет». Хлопнула входная дверь, закрывшись за уходившими оперативниками.

– Присядьте, товарищ Данилов, к столу, – бархатным баритоном молвил сильный мира сего. – Поговорим. Хочу заметить, что все сказанное здесь останется строго между нами. Больше того: если вы опасаетесь оперативной записи, могу вас уверить – она не ведется.

– А мне-то чего опасаться? – разухабисто возразил молодой человек. – Я арестант, мне дальше падать некуда.

– О, вы сильно заблуждаетесь, – ласковым тоном, но таким, что от него холодок по коже, проговорил новоприбывший, – даже в вашем состоянии есть очень много ступенек, куда упасть. Поэтому секретность нашего разговора – в интересах нас обоих. Вы уже чрезмерно пооткровенничали с Никитой Сергеичем – и вот результат.

– Раз так, придется мне фильтровать базар и с вами.

– «Фильтровать базар…» – словно на вкус попробовал господинчик новое для него словосочетание. – Интересное выражение. Это где же подобным образом изъясняются?

– А в тех местах, откуда я прибыл.

– Имеется в виду далекое будущее? Двадцать первый век? Две тысячи семнадцатый год, если я не ошибаюсь?

– Вот именно.

– Что ж! Тогда вдвойне интересно с вами поговорить. Торжественно обещаю, что я вашего положения не ухудшу, сколь нелицеприятные сведения вы мне ни сообщите… Кстати, вы меня не узнаете?

– Если честно, то нет. А вы – кто?

– Представлюсь вам чуть позже. А в лицо, значит, никак? Стало быть, я в будущем не сделал впечатляющей карьеры?

– Если это вас утешит, я не особо пристально интересовался историей позднего СССР – впрочем, как и раннего. Что было в шестидесятые-семидесятые годы – знаю очень поверхностно… Брежнева в лицо еще определю. Ну, может, Суслова. А вас – нет, не помню. Сейчас жалею, что не изучал иконостасы.

– Иконостасы?

– Мой отец так называл фотографии вождей, которые носили на демонстрациях.

– Ваш отец… А вы здесь как бы пребываете в его теле? Но ваша сущность – оттуда, из будущего, я правильно понимаю?

– Точно так.

– Затейливо. Тогда скажите: вам такая фамилия – Петренко – знакома?

Посреди столь милого и светского разговора сердце ухнуло и дало сбой. Мысли понеслись вскачь. «Боже мой! Значит, они добрались до Вари?! Выпытали у нее (как бы страшно это ни звучало), кто такая она и ее начальник – полковник Петренко. Ужас, ужас, ужас!»

– А почему вы вдруг спрашиваете про Петренко? – по-детски переспросил Алексей.

– Вы детективы любите? «Дело пестрых», «Дело номер триста шесть»? Знаете, как там говорят? Вопросы здесь задаем мы. Итак, кто такой этот Петренко?