Завтра может не быть

Вот и у Данилова – да, таланта тут не было, а приемчики остались. И он только выжидал удобный момент. По ходу дела сосканировал личность допросчика и видел его сущность: твердолобый, хитрый, осторожный, но в то же время – сибарит и балагур. И очень, очень высокого о себе мнения. За время ненапряжных (прямо скажем) ответов на вопросы Шаляпина Алексей мучительно составлял мысленно ту формулу, которая на Александра Николаевича воздействует, – особенную, эксклюзивную, применимую только лишь к нему. И вот она родилась. Чуть обкатав ее в уме, Данилов, недолго думая, ее выдал, не отрываясь глядя прямо в переносицу собеседника:

– Исключительно для вас приготовлено замечательное место и время для отдыха – прямо сейчас!

– Что? – непонимающе вытаращился шеф КГБ, но Данилов уже завладел им: его вниманием, его личностью. Уставился прямо в переносицу и проговорил:

– Пальцы ваших рук теплеют, теплота растекается по ним и поднимается вверх, по предплечьям – к плечам, ключицам, голове… – Контрагент смотрел сначала непонимающе, но потом глаза его словно покрылись поволокой, он переставал владеть собой.

А Данилов продолжал:

– Голова ваша становится тяжелой, все тяжелее и тяжелее, вам неотвратимо хочется спать, и на счет «три» вы непременно уснете. Все ваше тело растекается, слабеет… Раз!.. Веки сами собой закрываются. Два… И – вы СПИТЕ! Три!

Александр Николаевич так и осел за столом – да, он мгновенно уснул, растекшись по столешнице.

На какое время он его вырубил, Данилов не знал. Посему действовать предстояло быстро. Он вскочил, подошел к окну. Чуть отодвинул плотную гардину, выглянул. Знакомая «Победа» стояла у самого подъезда. Двое оперативников курили рядом. Третий – видать, шофер – ждал внутри.

Алексей перебежал в другую комнату, через коридор напротив. Спальня. Некогда рассматривать гарнитур из карельской березы, атласное трофейное покрывало. Он подскочил к окну, тоже скрытое плотной шторой. Выглянул в щелочку. Здесь никого подозрительного. Окно выходит на набережную. Прямо от дома идет вниз под углом градусов сорок пять земляной откос, спускается к Москве-реке, на нем – прутики недавно высаженных деревьев. На тротуарах набережной – ни души. По мостовой вдоль речки изредка проезжают машины, чаще грузовые. Правда, прыгать отсюда выше, чем во двор. Но выбора нет. Хорошо еще, что на окнах никаких решеток. В СССР-59 такое просто не принято. Данилов решительно отодвинул гардину, распахнул створку. Из соседней комнаты послышался какой-то шум. Неужели Шаляпин просыпается? В любом случае действовать надо быстро.

Алексей взобрался на подоконник, сосредоточился, сгруппировался, проговорил: «Господи, помоги!» – и прыгнул вниз.

Летел он меньшее время, чем рассчитывал. Земля неожиданно больно ударила его по ногам. Он упал набок и покатился вниз по откосу.

Вскочил на ноги. Кажется, ничего не сломал – ударился, да, но руки-ноги целы. Перепачкался только весенней землей.

Сколько мог действовать его гипноз? Следовало очень, очень спешить. Он выскочил прямо на проезжую часть и замахал обеими руками приближающемуся грузовику. Тот затормозил. Данилов вскочил на подножку. За рулем сидел замечательный мускулистый малый в кепке и ковбойке, с татуировкой-якорьком на тыльной стороне кисти. Эдакая реинкарнация Шукшина из фильма «Два Федора» или Куравлева из еще не снятого «Живет такой парень». Данилов закричал:

– Друг! Умоляю! Меня муж с любовницей накрыл. Убить хочет! Я из окна сиганул. Увези меня отсюда!

Парень хохотнул:

– Во дает! Ну, садись! – Алексей плюхнулся рядом, и шофер дал по газам.

«Замечательные все-таки люди здесь, в СССР, живут! – подумалось ему мимоходом. – Первая же машина остановилась, первый же водитель без слов, вопросов или торговли взялся помочь. И повез меня безо всяких разговоров. Хотя, если разобраться, какой из меня герой-любовник? Типичный беглый зэк в ботинках без шнурков. И не пахнет от меня никаким сексом, а вот тюрягой очень даже несет».

– Ну, куда везти тебя? – вопросил водила.

– Куда угодно, лишь бы подальше!

Авто вынырнуло на Садовое.

– Ладно, мужик, тебе повезло! Я смену оттарабанил, на сегодня свободен, просто катаюсь. Говори, куда поедем – домчу в шесть секунд.

– Слушай, парень, а ведь у меня и денег-то нет. Все у нее на квартире осталось. Деньги, документы – все, что было.

– Да наплевать мне на твои деньги. Я тебе говорю: катаюсь!

– Тогда давай на Большую Калужскую. То есть на Ленинский проспект.

В самом деле: что теперь, после побега, оставалось делать Данилову? Без паспорта и без денег? Наверняка скоро он окажется в мощнейшем розыске: шутка ли, усыпил, в самом буквальном смысле, самого председателя КГБ!

Конечно, надо бежать. Но куда? И как? В советских фильмах, в случае жизненных невзгод, герой бросается обычно на целину или на стройки Сибири или Дальнего Востока. Да, Россия – страна большая и малонаселенная, а СССР – еще больше.

Чтоб взять билет на поезд, документов здесь пока не требуют. Но деньги-то нужны. А потом ведь и ксива понадобится – устроиться на работу, вписаться в общежитие или барак.