Запертый

Пока я бормотал всякую ерунду, мои руки, действуя почти самостоятельно, вытащили из сумки банку с маринованными огурцами. Скрипнула отвернутая крышка, горлышко припало к вспухшим губам, и по ним ударил еще один вид боли – соль попала в незажившие раны. Хрипя и булькая, я осушил литровую банку, выхлебав весь маринад. Запустил обмотанные пластырем грязные пальцы внутрь, выудил хрусткий огурец и отправил его в рот, вяло заработав челюстями. Но с каждым новым укусом челюсти работали все лучше. Я буквально пищеводом ощутил, как соленая волна прокатилась по глотке и пересохшему пищеводу, смывая остатки блевоты, как вздрогнул пустой закисленный желудок, принимая слишком опасную, но такую вкусную еду и воду. Дожрав огурцы, я мысленно извинился перед Галатеей и ее мамой – я вымою! – и выпустил содержимое мочевого пузыря в банку. Ее не хватило, чтобы вместить все. И я не удивился, когда поднял банку и в жидкости почти бурого цвета увидел темные сгустки. Кровь в моче… насколько это плохо, сурвер? Отбиты почки? Вроде как раз там почти ничего не болит…

Скрипнув крышкой, бутылка с водой поддалась моему напору. Хрустнуло три таблетки обезбола на зубах. Я разжевал их в порошок, в липкую массу и только затем залил в рот воды, прополоскал все хорошенько и проглотил, снова ощущая привкус крови. Воду я выпил всю, а затем моя рука сама собой сжалась на банке с куриным паштетом. Ложки у меня не было, но пальцы легко заменили ее, и я не останавливался, пока не выскреб каждый кусочек и не облизал каждый палец.

Да…

Да…

Меня по-прежнему ломало и трясло от боли. И я уже понимал, какую большую ошибку сделал, не купив ничего противовоспалительного. Хотя бы пару таблеток. Но я исправлю эту ошибку – чуть позднее…

Попытавшись определить, сколько сейчас времени, и не преуспев, я осторожно отодвинул от себя стеклянную банку с кровавой мочой и только затем начал медленно подниматься, охая при каждом движении и застывая по полминуты в одной позе, когда спина не хотела разгибаться дальше, а отбитые ноги вообще протестовали против любого движения.

Но я поднялся.

Постоял, покачиваясь, и принялся стягивать с себя футболку. Справившись, я бросил все снятое рядом с дверью, открыл сумку с грязной одеждой и вытряхнул содержимое на пол. Сумку с банками я отнес к столу и там, с трудом усевшись, сожрал лепешку, зачерпывая ее кусочками тушенку и делая большие глотки воды. Закончив с этим, я упал на незастеленную кровать и почти мгновенно отрубился. Но я еще помнил, как проорал что-то невнятно-матерное в ответ на стук в дверь. Не знаю, стучали ли дальше – я уже спал.

Полночь.

Вот сколько времени было сейчас.

Значит, я проспал никак не меньше двенадцати часов – с перерывом на еду и принятие лекарств. Правда выяснил я это не сразу. Сначала пришлось побороться с собой не на шутку. Моя душа снова играла в труса…

Проснувшись во второй раз, я сполз с кровати и понял – тело окаменело. Вообще не хотело двигаться и болело так, будто я ломал его при каждом движении. Поняв, что надо с этим что-то делать и делать срочно, я с трудом оделся в чистое, собрал в сумку грязные шмотки и пустые банки, сгреб немалую часть денежных запасов, шагнул к двери, взялся за щеколду и… отступил.

Мне было страшно открыть не то что дверь, а даже щеколду чуть сдвинуть. Кто-то войдет и изобьет меня. Только запертая дверь может защитить меня. И надо бы еще и внутренний замок вдобавок закрыть.

«Иди вперед, – попросил я сам себя. – Амос. Открой дверь и иди вперед».

Тело не шевельнулось. Я так и стоял как дешевый уродливый манекен в витрине заброшенного магазина.

«Иди вперед, сурвер!»

Губы попытались слезливо задрожать, но из-за онемения у них ничего не вышло. Зато рывками пошла вниз нижняя челюсть, чтобы набрать запас пространства для начала того самого позорного дрожания. В глазах разом повлажнело. Напряглись ягодицы, а колени мелко и противно начали потрясываться.

– Амос сжал анус, – пробормотал я. – Амос зажал трусливое очко и трясется у двери…

Тело затряслось, верхние зубы впились в нижнюю губу, с силой прикусывая ее. Обжигающая боль заставила вспомнить о лекарствах и заодно вернула мне контроль над телом. Щеколда вышла из паза, я дернул дверь и шагнул вперед так широко, как только мог. Смотрел я не под ноги, а по сторонам.

Полутемный Манеж встретил пустотой. Нет никого там, где из сумрака показывались члены гребанного Шестицветика. Постояв у открытой двери и не дождавшись ничьей атаки – а я вроде ой как многим насолил – я запер дверь, демонстративно пожал единственным нормально слушающимся плечом и побрел отдавать долги.

Там, у разбуженной и слегка недовольной Галатеи, я и узнал, сколько сейчас времени, а заодно купил две таблетки противовоспалительного Анти-Инф-3 и литр питьевой воды. Вернул банки, рассчитался и пошел в еще одно место, где я точно смогу хоть немного облегчить свои мучения.

Банный комплекс Чистая Душа удивил.