Вверх дном

Подобные обстоятельства делали положение Мастона все более критическим, и миссис Скорбит трепетала за участь своего друга. Действительно, он легко мог сделаться жертвой всемирной мести. Возможно, что теперь ей и самой приходило сильное желание, чтобы он сказал то слово, которое он так упорно отказывался произнести; но она боялась и заикнуться ему об этом и хорошо делала. Это значило бы получить категорический отказ и серьезно рассердить своего друга. Дошло до того, что стало почти невозможно сдерживать народное раздражение даже в Балтиморе, где все-таки имелась еще кое-какая надежда, что узник заговорит. Тревога, раздуваемая газетами и телеграммами, с каждым днем все увеличивалась. Однако непоколебимый ученый продолжал настойчиво хранить молчание, отлично сознавая, что, поступи он иначе, Барбикен и капитан Николь будут схвачены.

Что бы ни говорили, а в этой борьбе одного человека с целым миром было что-то величественное. Нечего и говорить, насколько Мастон вырос в глазах миссис Скорбит и во мнении членов Пушечного клуба. Старые бравые артиллеристы упорно стояли за предприятие Барбикена и К^о. Секретарь клуба достиг такой известности, что уже многие писали ему с целью получить его автограф, как часто бывает с людьми, совершившими какое-нибудь выдающееся преступление.

Но, хотя это и было величественно, такое положение вещей день ото дня становилось опаснее. У ворот балтиморской тюрьмы день и ночь толпился народ, слышались крики, проклятия и требования выдачи Мастона, чтобы расправиться с ним без церемонии на месте. Полиция с ужасом видела приближение минуты, когда она уже не в силах будет сдержать народное волнение и защитить заключенного.

Желая дать удовлетворение массам и дипломатическим представителям европейских держав, Вашингтонское правительство решилось, наконец, предать Мастона уголовному суду.

Присяжные заседатели, поддавшиеся уже общей панике, «не заставят себя просить и живо покончат с этим делом», — говорил Алкид Пьердё, почувствовавший в конце концов нечто в роде благоговения к математику за его упорную энергию и решимость не выдавать товарищей.

5 сентября председатель следственной комиссии лично явился в камеру, занимаемую Мастоном.

Миссис Скорбит, по ее настоятельной просьбе, получила разрешение присутствовать при допросе. Очевидно, надеялись, что ее влияние на упрямого математика возьмет верх и заставит его в последнюю минуту открыть то, чего от него так тщетно добивались.

— Не сдастся, так там увидим, что делать! — говорили некоторые из более дальновидных членов комиссии. — В сущности, какой толк выйдет, если мы даже и повесим Мастона: ведь катастрофы этим не предотвратить!

Итак, 5 сентября в 11 часов утра Мастон очутился в присутствии председателя следственной комиссии и Еванжелины Скорбит.

Разговор был несложен: председателем было задано несколько довольно резких вопросов, на что последовало столько же спокойных ответов мистера Мастона.

И кто бы мог вообразить, что наиболее спокойным и уравновешенным собеседником окажется горячий, вспыльчивый математик?

— В последний раз спрашиваю вас: хотите вы отвечать или нет?.. — спросил Престис.

— На что и по поводу чего?.. — в свою очередь спросил Мастон ироническим тоном.

— По поводу места, где скрывается ваш товарищ Барбикен.

— Я уж раз сто ответил вам на этот вопрос.

— Так повторите ваш ответ в сто первый раз!

— Он находится в данную минуту там, откуда должен произойти выстрел.

— А где этот выстрел будет произведен?

— Там, где находится мой товарищ Барбикен.

— Берегитесь, Мастон!

— Чего именно?

— Последствий вашего запирательства, в результате чего…

— Вы не узнаете того, чего не имеете право знать.

— Мы? Не имеем права знать?! Мы должны узнать!

— Не разделяю вашего мнения.

— Мы привлечем вас к уголовной ответственности!

— Сделайте одолжение.

— И суд осудит вас!

— Это дело присяжных.

— И как только приговор будет произнесен, он немедленно будет приведен в исполнение.

— Пожалуйста, не стесняйтесь.

— О, дорогой Мастон!.. — робко решилась заметить миссис Скорбит, сердце которой невольно сжалось при последних словах председателя комиссии.

— О, миссис Скорбит!.. — с упреком произнес Мастон.

Еванжелина опустила голову и замолчала.

— А угодно вам узнать, каков будет этот приговор? — продолжал допрашивать председатель следственной комиссии.

— Как желаете.

— Вы будете приговорены к смертной казни… и будете повешены, как вы этого и заслуживаете!..

— Неужели?

Получив этот иронический ответ, председатель следственной комиссии ретировался, а миссис Скорбит бросила на своего друга взгляд, полный немого восторга.

Глава XIV Очень короткая, в которой X заменяется, наконец, определенным географическим наименованием

К счастью для Мастона союзное правительство совершенно неожиданно, потеряв уже всякую надежду, получило следующую телеграмму от американского консула в Занзибаре: