Вверх дном

Глава XIII В которой Мастон дает ряд иронических ответов

А между тем время шло, и с ним вместе подвигалась, вероятно, и работа Барбикена и капитана Николя!

Удивительно было одно: как могло случиться, что операция, требовавшая обширной мастерской, огромных печей и вообще всех приспособлений для сооружения гигантских размеров пушки и ядра, оставалась до последней минуты незамеченной и не открытой? Не могли же со всем этим справиться только два человека: очевидно, здесь нужны были сотни рабочих рук! Где, в какой части Старого или Нового Света Барбикен и Николь могли найти столь таинственный уголок, что об их действиях до сих пор не знал даже никто из соседей? Не высадились ли они на каком-нибудь необитаемом острове Тихого океана? Но нет — и этого быть не могло; в наши дни таких островов больше нет: все заняты англичанами. Разве только новоиспеченному акционерному обществу посчастливилось открыть какой-нибудь новый, незамеченный. Ведь нельзя же было, в самом деле, допустить мысль, что Барбикен и его товарищ забрались для своих работ на Северный полюс!

Так или иначе, но искать председателя Пушечного клуба и его соучастника было делом совершенно безнадежным. К тому же в записной книжке Мастона было ясно обозначено, что выстрел должен был произойти близ экватора, а там, как известно, имеются страны если и не заселенные, то во всяком случае годные для заселения. Очевидно, это не могло быть ни в Америке, то-есть ни в Перу, ни в Бразилии, — ни на Зондских островах, ни на Суматре, Борнео, Целебесе, ни в Новой Гвинее. Будь что-нибудь там замечено, державы давно были бы уже осведомлены об этом. Не могли подобного рода работы пройти незамеченными и в Африке, в стране великих озер, перерезанной экватором. Оставались, правда, еще Маледивские острова в Индийском океане, острова Адмиралтейства, Джильберта, Рождества, Галапагос в Тихом океане, Сан-Педро в Атлантическом. Но там повсюду были наведены справки, не давшие никакого результата, кроме отрицательного.

Интересно, однако, что думал обо всем этом Алкид Пьердё? Его пылкая голова не переставала измышлять и соображать всевозможные последствия этого предприятия. Если капитану Николю удалось изобрести взрывчатое вещество, в три-четыре тысячи раз сильнее всех веществ подобного рода, существовавших доселе, и в пять с половиною тысяч раз сильнее старого пороха, употреблявшегося нашими предками, то это было бы крайне удивительно, но не невозможно. Наука идет вперед по этому пути большими шагами и кто знает, что еще выдумают в будущем. Да, наконец, самое перемещение земной оси посредством выстрела было далеко не такого рода предприятием, чтобы оно могло привести французского инженера в ужас.

«Ясно, президент Барбикен, — рассуждал Алкид сам с собою, — что Земля реагирует на все удары, происходящие на ее поверхности. Стреляют ли из ружей или из пушки, падает ли на Землю ядро или сотни их, протягиваю я руки или просто хожу, или даже кровяной шарик движется в моих артериях — все, решительно все, малейшее движение на поверхности Земли производит на нее действие, иногда более сильное, иногда неуловимое. А потому, очевидно, и машина, сооружаемая членами Пушечного клуба, произведет толчок. Но вот вопрос: будет ли он настолько силен, чтобы повернуть земной шар? Судя по вычислениям этого дьявола Мастона, чего доброго, так и есть!»

Но как бы Алкид ни бранил Мастона, — в душе, как инженер, он не мог не восторгаться его гениальными математическими вычислениями. Конечно, они были понятны только избранным, но французский инженер принадлежал к числу этих немногих счастливцев: он читал алгебру, как легкую журнальную статью, и это чтение доставляло ему истинное удовольствие.

Но если выстрел удастся, сколько катастроф и бедствий будет следствием такого успеха! Вообще Пьердё полагал, что произойдут гораздо большие бедствия, чем предполагали многие.

«Если б еще можно было надеяться на то, что проклятый порох, изобретенный Николем, окажется меньшей силы, чем рассчитывали, выпущенное ядро могло бы упасть на Землю и при падении дать обратный толчок; тогда земной шар осядет на свое место сравнительно довольно скоро. Впрочем, дело и тогда не обойдется, конечно, без многих бедствий, но они не будут так велики, как теперь, и во всяком случае поправимы!»

Так рассуждал Пьердё, и в его рассуждениях было много горькой правды, чем, конечно, не замедлили воспользоваться газеты. По обыкновению они опять забили в набат и еще больше увеличили страх и без того напуганной публики.