Вспомнить всё

Больше всего на свете Бобу Терку хотелось бы отвести взгляд, отвернуться и бежать, бежать отсюда со всех ног, однако о бегстве не могло быть и речи. Старая, знакомая с давних пор тоска по развлечениям в союзе с неодолимым любопытством пересилила страх, и Боб замер, не сводя глаз с громады оранжевого корабля. Не прошло и минуты, как из полудюжины люков в бортах оранжевой сферы хлынули наружу, на марсианский песок, автономные механизмы вроде приплюснутых пончиков.

Лагерь разбивают…

– Ну? Что тут? – сдавленно просипел подошедший к Бобу сосед, Винс Гест.

– Сам не видишь? Глаза-то разуй! – буркнул Боб Терк, подкрепив сказанное красноречивым судорожным взмахом руки.

Автомехи уже воздвигали главный шатер. Цветастые ленты, взвившись ввысь, дождем осыпали плоские прямоугольники на местах будущих балаганов, среди которых появились первые люди… или как минимум гуманоиды. При виде пышно разодетых артистов и женщин в трико (вернее, в костюмах столь же обтягивающих, но куда более скудных) Винс с Бобом невольно разинули рты.

– Ух ты! – шумно сглотнув, выдохнул Винс. – Ну и дамочки, а? Ты видел когда-нибудь баб с такими здоровенными…

– Вижу, не слепой, – оборвал его Терк. – Только я лично к этим внетерранским балаганщикам из чужих систем больше на милю не подойду, не будь я Боб Терк, и Хогленд тебе то же самое скажет.

Ишь, а работают-то как шустро! Да, эти времени даром не тратят: вот и музыка слышится – негромкая, дребезжащая, живо напоминающая о каруселях… а запахи, запахи! Сахарная вата, жареный арахис, и ко всему этому примешивается тонкий аромат приключений, волнующих зрелищ, запретного, тайного…

На один из помостов ловко вспрыгнула женщина с длинной рыжей косой. Одетая в узенький лифчик да клочок невесомого шелка вокруг бедер, она под застывшим, немигающим взглядом Боба принялась репетировать танец. Кружившаяся все быстрей и быстрей, целиком отдавшаяся завораживающему ритму, танцовщица вскоре избавилась от скудного наряда, но, что самое-то смешное, все это казалось Бобу Терку настоящим искусством, не обычным балаганным колыханием живота с бедрами! Каждое движение, каждый жест танцовщицы были исполнены изящества, жизни – в этом-то и заключалось ее особое, ни с чем не сравнимое волшебство.

– Так… сбегаю-ка я за Хоглендом, – кое-как избавившись от оцепенения, пробормотал Винс.

Несколько поселенцев, не говоря уж о толпе детишек, уже, точно загипнотизированные, двигались к веренице балаганов под крикливо-яркими вымпелами, реявшими, сверкавшими всеми красками на фоне унылого марсианского неба.

– А я, пока ты его ищешь, схожу, взгляну на все это поближе, – сообщил Боб Терк и рысцой, на глазах переходящей в галоп, расшвыривая песок подошвами башмаков, поспешил к балаганам.

– Хогленд, давай хотя бы посмотрим, что они предложить могут, – настаивал Тони Костнер. – Сам видишь, это другая компания, не те мерзавцы, что с микроробами нам так подгадили, будь они прокляты!

– Как бы эти другие еще хуже не оказались, – проворчал Хогленд и перевел вопросительный взгляд на мальчишку Костнеров, Фреда. – Ну а ты что скажешь?

– Я бы поглядел, – поразмыслив, принял решение Фред Костнер.

– О'кей, – кивнув, согласился Хогленд. – Тогда так и сделаем. Поглядеть – в этом, думаю, ничего страшного нет. Главное, помнить, что велел генерал тайной полиции ООН. Не обольщаться на собственный счет. Не воображать, будто сможем перехитрить их.

Отложив гаечный ключ, он поднялся из-за верстака, подошел к чулану и сдернул с вешалки подбитое мехом пальто.

Добравшись до парка аттракционов, они обнаружили, что беспроигрышные лотереи и прочие подобные игры крайне удобно размещены впереди всего остального – даже помостов с танцовщицами и уродцами. Фред Костнер, оставив позади взрослых, помчался к балаганам бегом, а на бегу потянул носом воздух, принюхался, вслушался в музыку. За палатками беспроигрышных лотерей виднелся первый из помостов с выставленными на обозрение уродцами. Занимал его «человек без туловища», урод как раз из тех, которые больше всего понравились Фреду на прошлых ярмарках, только те, прежние, не годились этому даже в подметки. Посреди помоста, в лучах полуденного марсианского солнца, покоилась на дощатом настиле самая настоящая голова без рук, без ног и без тела, но, как и положено голове, с волосами, с ушами, носом и ртом – глаза ясны, взгляд проницателен, разумен… Каким образом этому созданию удается сохранять жизнь? Бог его знает, однако Фред нутром чувствовал: урод настоящий, живой, без обмана.

– Подходи, подходи, подивись на Орфея, голову без туловища и даже без шеи! – затянул зазывала, подняв к губам мегафон.

Собравшиеся перед помостом – главным образом дети – таращились на уродца, в изумлении разинув рты.

– Чем он жив? Как движется с места на место? Покажи им, Орфей!