Вспомнить всё

Леди Лизол не любит никто из соседей. Она не в своем уме. До сих пор ни один из нас не слышал от нее ни единого слова. Мало этого, она даже в лицо никому при встречах не смотрит. Бывает, спускаешься вниз по лестнице, а Леди Лизол, случись ей в эту минуту подниматься наверх, молча отворачивается и идет назад, к лифту… ну, а ее лизолом насквозь пропах весь дом. Такое чувство, будто ее квартира населена какими-то потусторонними ужасами, вот она и пытается лизолом их вытравить!

«Черт побери, – думаю, готовя утренний кофе, – а может, новые хозяева здания уже и выселили ее, прямо с рассветом, пока я еще спал мирным сном и попусту грезил во сне о бросившей, отшившей меня возлюбленной?»

Ну да, конечно! Еще мне снилась злобная Леди Лизол, а тем временем, часов в пять утра, власти явились к ней на порог, и… Новые собственники – крупнейшая компаниязастройщик. С подобной публики станется прийти к выселяемой, как только на востоке забрезжит рассвет.

Хотя, скорее Леди Лизол прячется, затаилась в квартире, зная: октябрь уже наступил, сегодня как раз первое число месяца, а стало быть, к ней вот-вот вломятся и вышвырнут ее за порог, на улицу, со всеми пожитками. Интересно, она хоть по такому случаю соизволит заговорить? Так и представляю ее себе безмолвно вжавшейся спиной в стену… Хотя нет, не так-то все просто. Эл Ньюкум, торговый агент «Саут Ориндж Инвестментс», давеча говорил, что Леди Лизол обратилась в Бюро Правовой Помощи[69]. Новость – сквернее некуда, так как сводит на нет все наши возможности хоть чем-либо ей помочь. Выходит, она, пускай и не в своем уме, но кое-что все же соображает. Вот если бы удалось доказать, что Леди Лизол не в состоянии осознать положение дел, за нее вступились бы адвокаты из команды Окружного Центра Психического Здоровья. Уж эти-то ребята живо растолковали бы «Саут Ориндж Инвестментс», что выселять на улицу ограниченно дееспособных и противозаконно, и не по-людски, а теперь… Какого дьявола ей хватило ума обратиться за государственной юридической помощью?

Так, времени уже девять утра. Можно спуститься вниз, в коммерческое представительство «Саут Ориндж Инвестментс», и спросить Эла Ньюкума, что там с Леди Лизол – управились уже ее выселить, или она по-прежнему у себя в квартире – заперлась, притихла, ждет? А выселяют ее вот почему: наш дом из пятидесяти шести квартир преобразован в кондоминиум. В товарищество совладельцев. Из-за этого практически все жильцы съехали: нас ведь – все по закону – уведомили о переменах четыре месяца тому назад. То есть каждому отвели целых сто двадцать дней: хочешь – выкупай квартиру в собственность, а надумаешь съезжать, «Саут Ориндж Инвестментс» оплатит расходы на переезд в размере двух сотен долларов. Таков закон. И еще каждому предоставлено право преимущественного приобретения арендуемой квартиры. Я лично свою выкупаю. Я остаюсь… и вот, за свои-то кровные пятьдесят две тысячи долларов вынужден присутствовать при выселении из квартиры Леди Лизол, полоумной старухи, не имеющей пятидесяти двух тысяч долларов в кошельке! Уж лучше бы съехал, ей-богу.

Спускаюсь вниз, сворачиваю к газетному автомату, покупаю свежий утренний номер лос-анджелесской «Таймс». Девица, открывшая пальбу по школьному двору, полному ребятишек, «потому что не любит понедельников», заявляет о согласии с предъявленным обвинением. Вскоре получит условный срок. Почему ей взбрело в голову взять револьвер и стрелять в толпу школьников? По сути, от нечего делать. Ну что ж, сегодня как раз ненавистный ей понедельник, и понедельник этот она встречает в суде… нет, как хотите, тут поневоле начнешь гадать: есть ли предел безумию? Взять хоть меня самого. Прежде всего, я весьма сомневаюсь, что моя квартира стоит пятьдесят две тысячи долларов, но остаюсь здесь. Остаюсь, потому что боюсь переезда – боюсь новизны, перемен… и вдобавок изрядно ленив. Впрочем, нет, не в том дело. Главное, мне нравится этот дом. Друзья, живущие неподалеку, знакомые окрестные магазинчики – все это для меня что-то да значит. Как-никак живу здесь уже три с половиной года. Дом замечательный, капитальный, ворота во двор на замках – без ключа не войти. Еще у меня есть две кошки, и им очень нравится закрытый дворик-патио, где можно гулять, не опасаясь собак. Весьма возможно, меня соседи мысленно окрестили «Кошачьим Папой» или как-нибудь в том же духе… однако теперь-то все они съехали – только Леди Лизол да Кошачий Папа упорно не желают покидать насиженных мест.