Вспомнить всё

– Нет. Есть у меня один знакомый, – пояснила Рыбус. – Куполянин с «четверки». Он раздобыл… и передал через провизионщика.

– Вообще-то эта штука быстро приводит к зависимости, – заметил Маквэйн.

– Хорошо, что достать посчастливилось. На самом-то деле мне не положено, но…

– Да уж, известно. Известно, что не положено.

– Будь проклята эта МЕД, – с неожиданным ожесточением зарычала Рыбус. – С ними дело иметь – все равно что с простейшими, с одноклеточными! Пока сообразят прописать да пока доставят лекарство, от больного – прости господи – только урна с пеплом останется! На что они вообще нужны? Пеплу в урнах лечение назначать?

Умолкнув, она приложила ладонь к виску.

– Ох, простите… жду вас, а парик-то надеть забыла.

– Ничего страшного, – заверил ее Маквэйн.

– Вы мне «Коку» не подадите? Желудок успокаивает.

Отыскав в холодильнике литровку «Кока-колы», Маквэйн налил напиток в стакан, однако стакан для начала пришлось вымыть: ни одного чистого в куполе не нашлось.

В изножье кровати Рыбус, подпертый подушками, мерцал экраном телевизор – самый обычный телевизионный приемник, бормотавший какую-то чушь, однако его никто не смотрел и не слушал. Насколько Маквэйн мог припомнить, работал он постоянно, когда к ней ни загляни, даже посреди ночи.

Стоило переступить порог собственного купола, Маквэйна охватило невероятное облегчение, словно с плеч внезапно свалилась гора постылого, мерзкого груза, ужасное, тошнотворное бремя. Всего-то навсего ушел от нее, причем не так уж далеко, и настроение сразу же поднялось, и больше для счастья, считай, ничего не нужно…

«Как будто рядом с ней меня самого накрывает этим рассеянным склерозом, – подумал он. – Как будто мы делим болезнь на двоих!»

Не в настроении слушать записи Фокс, он зарядил в стереосистему пленку с «Воскресением», второй симфонией Малера.

«Единственная симфония, написанная для такой кучи обрезков ротанга, – отметил Маквэйн. – Взять хоть тот же рют, которым играют на большом барабане… с виду – вылитая метелка. Жаль, Малер никогда в жизни не видел педалей вау-вау от „Морли“, иначе непременно вписал бы в одну из длиннейших своих симфоний партию и для них».

Вдруг, в самом начале партии хора, внутрикупольная стереосистема умолкла, отключенная командой, поступившей извне.

– Вас вызывает Фомальгаут.

– К приему готов.

– Будьте добры, переключитесь на видеосвязь. Десять секунд до начала.

– Благодарю, – откликнулся Маквэйн.

На основном, самом большом из дисплеев, вспыхнули несколько строк. Всего несколько строк, отправленных плазменной системой искусственного интеллекта в ответ на его запрос, полученный пятью сутками ранее:

ПРЕДМЕТ: РЫБУС РОММИ

РЕЗУЛЬТАТЫ АНАЛИЗА: ТАНАТОГЕННОСТЬ

РЕКОМЕНДАЦИИ СИСТЕМЫ: ПОЛНОЕ ПРЕКРАЩЕНИЕ КОНТАКТОВ С ВАШЕЙ СТОРОНЫ

МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИЕ СООБРАЖЕНИЯ: ПРЕНЕБРЕЧЬ

*** БЛАГОДАРЮ ВАС! ***

– Благодарю вас, – в растерянности моргнув, отозвался Маквэйн.

С «ИИ-Плазмой» он прежде имел дело всего один раз и успел позабыть, насколько немногословны ее ответы.

Экран очистился: сеанс связи подошел к концу.

Что такое «танатогенность», Маквэйн представлял себе в лучшем случае смутно. Очевидно, нечто, так или иначе связанное со смертью.

«Наверное, речь о том, что она умирает, – рассудил он, набирая код общепланетного информатория и запрашивая определение. – Умирает, либо может умереть, либо при смерти… так я обо всем этом знаю сам!»

Однако он ошибался. Танатогенность оказалась «способностью причинять, порождать смерть».

«Порождать, значит, – подумал Маквэйн. – Не умирать – порождать смерть. Да уж, разница существенная. Понятно, почему система искусственного интеллекта рекомендует пренебречь морально-этическими соображениями! Сеятельница смерти… что ж, вот почему консультации с „ИИ-Плазмой“ стоят таких деньжищ. От нее получаешь не бесполезные, притянутые за уши умствования, основанные на догадках, а настоящий, абсолютно дельный ответ».

Однако возможности успокоиться Маквэйну не представилось: его размышления прервал телефонный звонок. От кого? Это он понял еще до того, как снял трубку.

– Привет, – с дрожью в голосе проговорила Рыбус.

– Привет, – отозвался Маквэйн.

– У вас, случайно, не найдется пары пакетиков чая «Утренний Гром С Небес, выдержанный»?

– Что? – не веря собственным ушам, переспросил Маквэйн.

– Заглянув к вам в гости, в тот раз, когда готовила нам бефстроганов, я, кажется, видела жестянку с «Утренним Громом»…

– Нет, – отрезал Маквэйн. – Ни единого. Были, да все израсходовал.

– Что с вами?

– Просто устал, – ответил он.

«„Нам“, стало быть, – подумал он про себя. – То есть я и она – это „мы“. С каких, интересно знать, пор? Видимо, это-то „ИИ-Плазма“ и имела в виду… насчет этого и предупреждала!»

– А хоть какой-нибудь чай у вас есть?

– Нет, – повторил Маквэйн.