Всё, чего я не помню

После ужина мы смотрели видосы на его компьютере. Сначала он что-то показывал, потом я, он показал двухминутный ролик с французами, которые забрались на подъемный кран без страховки, я показал японских обезьян – головы в снегу, а они сидят на расслабоне в горячем источнике, он показал касатку, которая напала на своего дрессировщика, я показал несколько неудачных видео с учений в Восточной Европе в начале восьмидесятых. Мы полулежали на диване-кровати в его комнате, вокруг было полно его одежды, рубашек, его запахов. На столе лежала реклама магазина бытовой техники, на одном из телевизионных экранов виднелся Майк Тайсон, Самуэль показал на него пальцем и произнес:

– Майк «Скала» Тайсон.

Странно, что он это сказал, ведь Тайсона как только не называли, но «Скалой» – никогда. Потом Самуэль зевнул и сказал, что хочет спать. Я поднялся. По дороге в ванную он спросил, есть ли у меня планы на Новый год.

– Нет, ничего особенного, – ответил я. – А что?

– Видимо, кто-то из ее друзей устраивает вечеринку.

– Чьих друзей?

– Лайде. Мы все приглашены.

– Кто все?

– Разве я не говорил? Пантера приедет, чтобы отпраздновать Новый год с нами.

* * *

Я хотела встретиться. Чувствовала, что разговоров по телефону мне мало. Тело требовало своего. Но всякий раз, когда я предлагала увидеться, Самуэлю что-то мешало. Возникали проблемы на работе, или ему надо было помочь Вандаду с каким-то непонятным делом, или посидеть с ребенком сестры. Шли недели, а мы только говорили по телефону. Я не понимала, что происходит. Иногда подозревала, что он параллельно встречается с кем-то еще. Не могла разобраться в собственных чувствах. Кто мы – друзья, брат и сестра, коллеги, родственные души, знакомые или почти пара? Непонятно. Иногда я советовалась с сестрой. Она выражалась предельно ясно, как и всегда.

– Сядь в такси. Езжай к нему. Потрахайся. Посмотри, стоит ли результат ожиданий. Потом поговорим. – Он живет не один.

– Пошли за ним такси. Потрахайся. Сделай выводы.

– Такое ощущение, что он постоянно выдумывает отговорки, чтобы не встречаться.

– Тогда он гей.

– Он говорит, что встречался с девушками. Но не знаю когда.

– Значит, ему просто неинтересно.

– Он звонит чуть ли не через день, и мы ведем бесконечные беседы.

– Тогда черт знает что ему надо. Перестань отвечать на звонки и посмотри, что будет.

Я пыталась не отвечать. Слышала, как вибрирует телефон. Видела его имя на экране. Откладывала телефон. Через десять секунд замечала, что пальцы нажимают на кнопку ответа. Его голос был мне необходим, чтобы пережить серые будни. Не потому, что мы говорили о чем-то особенно глубоком. Начни я пересказывать, вы бы перестали слушать через пару минут. Но там и тогда эти разговоры придавали мне легкости. С ним я стала человеком, о существовании которого в глубине души знала, но которым много лет не была. Я стала быстрой, веселой, сообразительной, изобретательной, а прежде всего – любознательной. Его энтузиазм заразил меня, и когда он рассказывал, как написал список из двадцати трех вещей, которые хотел успеть, пока ему не исполнится двадцать три года, а потом аккуратно ставил в списке галочки, одну за одной (чего там только не было, начиная с «попробовать кокаин» и «погладить горную гориллу» и заканчивая «наконец-то дочитать “Бесконечную историю”»[15]), я захотела попробовать то же самое. Может, не написать список, да и двадцать три мне давно исполнилось, но сам подход – открыться миру и увидеть, что он полон возможностей. Он относился к впечатлениям с большой серьезностью, и меня влекло к нему, я хотела стать его частью, почувствовать его кожу своей, покрыть его тело поцелуями, исследовать, что будет, если мы сблизимся. Но время шло, а мы не встречались. За ноябрем наступил декабрь. Когда я узнала, что друзья из моего квартала устраивают новогоднюю вечеринку, то написала Самуэлю и спросила, хочет ли он прийти. Я была уверена, что он откажется. Но он ответил уже через несколько минут: Звучит заманчиво. Можно привести двоих друзей?

* * *

Мы договорились встретиться с Пантерой у метро Сканстулль. Она была в белом пиджаке и бирюзовом длинном платье с золотым узором и колокольчиками в самом низу, из-за чего, приближаясь к нам по платформе и махая рукой, она позвякивала, как миниатюрная корова. На шее у нее был повязан сложенный под углом сиреневый платок, как у стюардессы, мы обняли ее, не выпуская из рук пакеты с алкоголем, и поздравили с приездом, а через десять минут мы уже сидели в поезде в Багармоссен[16].

Чем ближе мы подъезжали, тем больше Самуэль нервничал. Он разорвал ручку пакета, бросая маленькие кусочки на пол вагона. Кусал губы. Хмыкал и барабанил пальцем по окну. Сначала я списал это на то, что мы уезжали все дальше от центра города, ведь иногда, когда мы оказывались в спальных районах, где Самуэль не чувствовал себя комфортно, я замечал, что он, как и другие жители центра, ведет себя странно. Они осматривали все вокруг и с восхищением комментировали увиденное:

– Вау, крутые дома (об обычных многоэтажках).