Всевидящее око

– Сначала я обнаружил, что не могу вспомнить ничего из того, что происходило в том адском подземелье. Все как бы скрыто… благотворной амнезией. Но шли дни, и ко мне возвращались подробности странного ритуала. Я пока еще побаиваюсь анализировать весь… весь тот ужас…

Сейчас его тоже охватил страх. Он замолчал, чтобы справиться с собой.

– Если я и не мог прямо взглянуть на это, то, по крайней мере, мог ходить вокруг, как любопытствующий, и позволить своему сознанию воспринимать все, что я вижу. И в процессе этого прощупывания обнаружил, что то и дело возвращаюсь к этой загадке… к единственному сердцу. Давайте предположим, что оно принадлежало Лерою Фраю. Отлично, тогда где сердца остальных? Сердца животных с фермы? Сердце Боллинджера? И где… где остальные элементы анатомии Боллинджера? Ведь их нигде нет.

– Куда-нибудь спрятали, – предположил я. – Для будущих церемоний.

Медленная мрачная улыбка. Какой бы замечательный преподаватель из него получился!

– Ах, видите ли, я не верю, что они предназначались для будущих церемоний, – сказал По. – Предполагалось, что та церемония будет последней. Разве не очевидно? Поэтому остается неприятный вопрос: где остальные сердца? А потом я сделал второе и, вероятно, не связанное открытие. Я сделал его, пока… – Он замолчал, дожидаясь, пока спазм отпустит горло. – Пока просматривал письма Леи. Так как я отказался от чести присутствовать на поминальной службе, воспоминания о нашей любви были единственным, чем я мог почтить ее память. Читая письма… эти рассуждения о любви, я наткнулся на стихотворение, что она написала для меня. Возможно, единственный сохранившийся образец. Вы, Лэндор, наверное, помните его, я вам его скопировал. Прочитав эти строки еще раз, я сообразил – впервые, в чем со стыдом признаюсь, – что это стихотворение, вдобавок к другим своим достоинствам, акростих[132]. Вы заметили, Лэндор?

По достал из кармана свернутые в трубочку листки. Когда он их развернул, в воздух поднялся слабый аромат ирисового корня. Я сразу увидел, что первая буква каждой строчки обведена несколько раз и выделяется.

Это ты мою жизнь снова в жизнь превратил.
Дай же слиться навеки с тобою!
Горних помыслов полные, ясных светил
Абсолюта достигнем мы двое,
Расцветая единой судьбою!

– Мое имя, – сказал По. – Оно бросалось в глаза, но я его не заметил.

Он осторожно свернул листки и убрал обратно в карман, ближе к сердцу.

– Возможно, вы сами догадаетесь, что я сделал дальше. Будете отгадывать, Лэндор? Я сделал копию другого стихотворения, того… с метафизическим содержанием, которое вы так ругали. И прочел его по-новому. Взгляните сами, Лэндор.

Он достал полноформатный лист бумаги, тот самый, на котором писал в моем гостиничном номере. Текст занимал почти в два раза больше места, чем письмо Леи.

– Я не сразу сообразил, – признался По. – Сначала пытался брать первые буквы всех строчек, и ничего не получалось. Но как только выбросил строчки с отступом, послание стало ясным как день. Взгляните-ка, Лэндор.

– Сомневаюсь, что в этом есть надобность.

– Я настаиваю, – сказал он.

Я склонился над бумагой, овевая лист своим дыханием. Если б я обладал более живым воображением, то сказал бы, что тот дышал на меня в ответ.