Всевидящее око

Мы с По договорились встретиться как бы случайно, поэтому, когда оказались там примерно без двадцати двенадцать, последовали всякие «Вот это да, мистер По!» и «Вот это да, мистер Лэндор!». Оглядываясь назад, я спрашиваю себя, а чего мы так пеклись из-за этого. Пэтси уже знала, что По работает на меня, а остальным было плевать. Им пришлось бы здорово постараться, чтобы отличить По от других кадетов, с покрасневшими глазами и промокших, что вваливались сюда каждый вечер. Нет, наша встреча могла бы встревожить только другого кадета; к счастью, в тот вечер в таверне По был единственным из них. Это означало, что нам не надо было ютиться в каком-нибудь темном углу при потухшей лампе, что мы могли устроиться у огня и угоститься флипом, могли испытать те же эмоции, что и в моем гостиничном номере: взаимную непринужденность двух старых холостяков, доживающих свой век.

В тот вечер По предпочел говорить о мистере Аллане. Думаю, вдохновило его на это недавнее письмо, в котором тот упомянул о своем визите – при условии, конечно, что найдется судно, которое отправится вверх по реке, и капитан, который не обдерет его как липку.

– Видите? – вскричал По. – Вот так было всегда, еще с моего детства. Экономия на всем. А если сэкономить не получается, то любая трата должна быть тщательно проанализирована… Но потом все равно продолжаются бесконечные допросы и придирки.

С того дня, когда Аллан взял По в свою семью, он отказывался воспитывать и одевать мальчика как джентльмена, всячески и всеми способами противясь этому. И когда По понадобилась помощь в публикации первого сборника стихов, разве не Аллан сказал: «Настоящий гений не обратился бы за помощью»? Когда По понадобилось пятьдесят долларов, чтобы оплатить перевод в академию, разве не Аллан увиливал и упирался, да так долго, что по сей день сержант Булли Грейвз продолжает требовать оплаты (такой же неумолимый, как любой кредитор, этот Булли). И ведь это неправильно, несправедливо, что восприимчивый молодой человек должен страдать от подобного.

Сделав еще один глоток флипа, По сказал:

– Поверьте мне, Лэндор, этот человек непоследователен. Он учит меня стремиться вверх, а потом разрушает все мои надежды продвинуться. И постоянно одно и то же: «Крепко стой на ногах» и «Никогда не пренебрегай долгом», а еще, представляете, Лэндор, такое: «Почему у тебя должно быть то, чего я никогда не имел?» Знаете, Лэндор, когда он отправил меня в университет Вирджинии, я из-за него оказался там нищим и был вынужден уехать через восемь месяцев.

– Восемь месяцев, – сказал я, улыбаясь. – Вы говорили, что проучились там три года.

– Не было такого.

– Было, По.

– Лэндор, прошу вас! Как я мог учиться там три года, если этот человек стал ужимать меня в расходах с первого дня? Видите стакан в моей руке? Если бы мне его купил мистер Аллан, он сейчас потребовал бы его обратно в виде мочи.

Я тогда подумал о шотландце, который требовал, чтобы муха вернула пиво, и у меня возникла мысль пересказать этот анекдот По, но тот уже успел встать и с мальчишеской ухмылкой объявил, что вынужден удалиться.

– Чтобы внести свою лепту, – сказал он, – в речную волну.

На пути к двери По едва не столкнулся с Пэтси. Долго извинялся пред ней, хотел приподнять шляпу, но вспомнил, что шляпы на нем нет. Пэтси, игнорируя его, направилась прямиком к нашему столику и принялась убирать крошки и лужицы. Ее движения были плавными и спокойными, она водила тряпкой с тем же усердием, что проявила на моей кухне. Я уже и забыл, сколько в этом очарования.

– Ты сегодня тихая, – сказал я.

– Так мне лучше слышно.

– О, – сказал я, – зачем тебе слушать, – и попытался нащупать ее под столом, – когда можно чувствовать…

Меня остановила ее рука. Это была совсем не та часть тела, что я искал, но все же ее было достаточно – легкого прикосновения к коже, – чтобы меня с ног до головы пронзила сладкая боль. Воспоминание о нашем последнем соитии… о спелой белизне ее тела… о таком узнаваемом запахе кедра. Иногда я думаю: то, что люди – люди типа По – называют душой, сводится к чему-то такому. К запаху. К скоплению атомов.

– Господи, – еле слышно произнес я.

– Прости, Гас, остаться не могу, у меня… Сегодня на кухне сплошной ужас…

– Ты можешь хотя бы взглянуть на меня?

Она подняла на меня красивые глаза цвета шоколада. И через секунду отвела взгляд.

– В чем дело? – спросил я.

Я увидел, как напряглись ее плечи.

– Думаю, ты зря взялся за эту работу, – сказала Пэтси.

– Не будь смешной, – сказал я. – Это просто работа, и всё. Как любая другая.

– Нет, – возразила она, отворачиваясь. – Не просто. – Посмотрела на стойку. – Она изменила тебя. Вижу по твоим глазам.

Молчание налетело на нас, как ветер, и вот так мы сидели. Ты же представляешь, как такое бывает, да, Читатель? Живешь и думаешь, что все стабильно, идет своим чередом, а потом вдруг оказывается, что никакой стабильности и не было…

– Что ж, – сказал я. – Изменилась ты, а не я. Я не делаю вид, будто понимаю, но могу…

– Нет, – упорствовала Пэтси, – не я.

Я внимательно посмотрел на нее.

– Полагаю, именно поэтому ты не посылала за мной.