Всевидящее око

Почему-то именно в этот момент я взглянул на свои руки и обнаружил, что на пальцах, как в янтаре, остался бурый след от того шершавого пятна, что я нашел на офицерском кителе в гардеробной Артемуса.

Кровь. Что же еще, кроме крови?

Повествование Гаса Лэндора

27

6 декабря

Вот так, Читатель. Я пришел к Марквизам в надежде раскрыть одну тайну, а ушел оттуда с еще тремя.

Начнем с этой: кто пытался убить меня в гардеробной Артемуса?

Только у самого Артемуса и доктора Марквиза хватило бы силы орудовать саблей с такой ловкостью, но оба, насколько мне известно, находились в другом месте: доктор – подле недомогающей жены, кадет – внизу, в гостиной. Кто-то посторонний просто не смог бы зайти в дом так, чтобы его никто не заметил. Тогда кто? Кто атаковал меня, пытаясь задеть саблей самые уязвимые места?

Вот следующая тайна: если рядовой Кокрейн видел в палате Б-3 именно ту форму, что была найдена в гардеробной Артемуса, на ком она была?

Первым кандидатом, естественно, стал Артемус. Поэтому на следующий день после визита к Марквизам капитан Хичкок по моей просьбе вызвал его в свой кабинет под тем предлогом, будто ему надобно расспросить кадета о взломанной двери в казарме. У них состоялась милая беседа, и все это время рядовой Кокрейн находился в соседней комнате и слушал, приложив ухо к двери. Когда беседа закончилась и Артемуса отпустили, рядовой Кокрейн, скривив рот на сторону, заявил, что, возможно, голос был тот самый, но не исключено, что он мог слышать его где-то еще, да и вообще, тот голос мог принадлежать кому-то другому.

Короче говоря, мы остались в недоумении. Главным подозреваемым по-прежнему был Артемус. Но разве я своими глазами не видел, с какой легкостью доктора Марквиза в темноте можно принять за сына? И еще одна закавыка: из доклада По я знал, что Лея Марквиз может вполне успешно изображать мужчину.

Все это только усиливало росшее во мне беспокойство – ощущение, что у семейства Марквизов нет центра, северного магнитного полюса, так сказать. Стрелка моего мысленного компаса указывала на Артемуса… но я сразу вспоминал, как покорно он выполнял все капризы своей матери, как смиренно звучал его голос, когда он находился рядом с ней…

Ладно, направим стрелку на миссис Марквиз. Но при всем ее умении влиять на общее настроение, смогла бы она зайти так далеко? Лея – по-своему – противостояла ей даже тогда, когда уступала ее желаниям. Как это объяснить?

Теперь Лея. Но стрелка отказывалась задерживаться на ней, особенно когда любое воспоминание оставляло у меня ощущение, будто ее все время кто-то тащил на убой, а она сопротивлялась.

Все это приводило меня к третьей тайне: почему миссис Марквиз так горела желанием всучить свою дочь такому старому хрычу, как я?

Лея все еще имела великолепные шансы на брачном рынке. Да, она была слишком стара, чтобы выйти за кадета, но у нее на это никогда не было желания, если судить по ее словам. Разве мало здесь холостых офицеров, которые прозябают в своих тесных квартирах? Разве не слышал я тоскливые нотки в голосе капитана Хичкока, когда тот заговаривал о ней?

В общем, из всех загадок только эта, кажется, имела какое-то решение. Ведь если моя догадка насчет болезни Леи верна, не исключено, что родители сочли ее порченым товаром и готовы отдать первому же претенденту. И разве это не приятная – в некотором роде – весть для По? Найдется ли более подходящий претендент? Ведь только ему дано видеть Лею Марквиз сквозь болезнь.

Мои размышления уже сосредоточились на нем к тому моменту, когда он заявился ко мне в номер. Заявился так, будто знал, что его анализируют. Дело в том, что раньше По бывал одет лишь в рубашку и жилет; сегодня же он был при полном параде – сабля, портупея… И вместо того чтобы прокрасться в номер, как раньше, он прошел на середину комнаты, снял кивер и поклонился.

– Лэндор, я хочу извиниться перед вами.

Слабо улыбнувшись, я откашлялся и сказал:

– Это ужасно благородно с вашей стороны. Позвольте спросить…

– Да.

– За что вы извиняетесь?

– Я виноват, – сказал он, – в том, что приписывал вам недостойные мотивы.

Я сел в кровати. Протер глаза.

– Ах да, – сказал я. – Лея.

– У меня нет оправданий, Лэндор. Могу сказать одно: то, как миссис Марквиз откровенничала с вами, привело меня в замешательство. Боюсь, я решил – ошибочно, двух мнений быть не может, – что вы приветствовали ее хитроумный план и… возможно, способствовали ему.

– Как я мог, когда…

– Не надо, прошу вас. – Он поднял руку. – Я не собираюсь навязывать вам унизительную необходимость оправдываться. Любой, у кого есть хотя бы крупица ума, сообразил бы, что идея о ваших ухаживаниях за Леей… или о женитьбе на ней слишком абсурдна, если честно, чтобы о ней стоило говорить.

Ага. Слишком абсурдна, да? Поскольку я не был лишен мужского тщеславия, то уже собрался было оскорбиться. Но разве я сам только что не высмеивал эту идею?

– Так что, старина, прошу меня простить, – сказал По. – Надеюсь, вы…

– Конечно.

– Уверены?

– Абсолютно.