Время итогов

Торжеством победы, гордостью за своих, — вот чем меряется повесть! Доброго о ней можно сказать много. Чего стоит только один четкий русский язык ее, когда нет ни одного лишнего слова, когда все подчинено единству замысла, когда как живые движутся перед моими глазами все — и герои экипажа, и второстепенные, и третьестепенные, нет, не персонажи, а действительные участники войны — солдаты, офицеры, политработники, жители сел и деревень. Удивляешься емкости этой небольшой повести!

Но в мою задачу входит не только говорить доброе о повести, но и защищать ее и ее автора.

«Очень странный экипаж» — так назвал А. Елкин свою статью в «Литературной газете». Статья довольно большая, на четыре полуколонки.

«Если и есть люди, о которых ходит в народе присказка — «двадцать два несчастья», — то герой новой повести Виктора Курочкина именно из таких», — утвердительно заявляет рецензент. И напрасно, — утвердительно заявляю я. Нет ничего общего между Саней Малешкиным и каким-то «двадцать два несчастья». Чтобы убедиться в этом, надо только прочесть повесть.

«Что ж, «на войне как на войне», человек предполагает, а война располагает — такова, по мнению автора повести, нелогичная логика войны, ее якобы неприукрашенная правда», — пишет рецензент.

Приведя вырванные из общего контекста повести, именно из общего, несколько отрывков, рецензент создает опять свои выводы, навязывая автору то, чего у него нет и в помине, и тут же можно расправляться во всеоружии, — плацдарм, как говорится, подготовлен, — можно вести обстрел и крупнокалиберными, и минами, и автоматную очередь пустить.

«Непутевый герой», «этот парень просто жалок, ни больше и ни меньше», «здесь и не может быть духовной близости, ибо Виктор Курочкин поэтизирует заурядную (подчеркнуто мной. — С. В.) недалекую личность, неведомо по какому праву сопрягает ее с темой народного героизма», «Саня случайно совершает подвиг. Подвиг этот столь же фатален, сколь фатальны и несуразности, преследовавшие Малешкина всю жизнь»; «И опять возникает подспудная авторская мысль — на войне как на войне, человек здесь не волен распоряжаться собой, он всего лишь жертва случайных обстоятельств», «Повесть «На войне, как на войне» походит на сборник солдатских анекдотов, записанных нетребовательной рукой, без отбора»; «нарочитая приземленность изображаемых людей и их поступков, нетребовательное к ним авторское отношение дискредитируют тему»; «Анекдотная» проекция войны создает ощущение несерьезности, искусственности, какой-то «разухабистости» повествования; «Война, в изображении Курочкина, выглядит как сплошной поток нелепых недоразумений, где не люди добывают победу, а «самоходка», захлестнутая общим движением войск, «без руля и без ветрил тащит людей неведомо куда и зачем»; «Образы Малешкина и его друзей оказались никак не сопричастными большой правде войны»...

Все, что я привел в качестве примеров из статьи А. Елкина, никакого отношения к повести В. Курочкина ие имеет. А для этого еще раз говорю, чтобы убедиться в моей правоте, надо только прочесть повесть и статью А. Елкина.

Саня «не случайно» совершает свой подвиг, он выполняет приказ, об этом четко сказано в повести. Ничего «фатального» в совершении подвига нет, как нет и «фатальных несуразностей», которые, по утверждению А. Елкина, преследовали Малешкина «всю жизнь».

«Вот он является к командиру, «приложив к ушанке черную, как у трубочиста, руку», — выдергивает рецензент и осуждает. А я поясню, в чем тут дело. А дело в том, что «две ночи экипаж Сани Малешкина сидел под машиной в яме около танковой печки. В яме было невыносимо жарко, и дым безжалостно выедал глаза. Огонь в печке надо было поддерживать все время. Таков был приказ командира». Вот почему руки у Сани черные! Прикорнул Саня, а тут его и позвал комбат Сергачев. Так что же, надо было руки сначала вымыть?

«Сборник солдатских анекдотов» — так он назвал повесть В. Курочкина! Это уже на грани кощунства и над подвигом экипажа «СУ-85», и над милым Саней Малешкиным, и над его нелепой, как это и бывает на войне, смертью, и над большой человечной правдой, которой наполнена талантливая повесть Виктора Курочкина.

Рецензент А. Елкин удивляется, как редакция журнала «Молодая гвардия» могла напечатать повесть «На войне, как на войне».

Когда я пришел в издательство «Советский писатель», то меня ожидал сюрприз. Старейший работник издательства А. Н. Узилевский пожал мне руку и сказал: «Спасибо, Сергей, за статью о Курочкине. Мы уже готовы были разбирать набор его книги. Теперь все в порядке».

В «Неве» был опубликован первый рассказ Василия Белова «Девчата» и первый очерк Бориса Можаева. У Ильи Лаврова были уже книги, но широкую известность он получил, конечно же, после публикации в «Неве» своей повести «Девочка и рябина». «Нева» открыла не только всесоюзному, но и зарубежному читателю имя Федора Абрамова, напечатав его первую книгу «Братья и сестры» широкоизвестной трилогии «Пряслины», удостоенной впоследствии Государственной премии СССР.