Возвращение в Пустов

Щелкнул хлипкий замок. Шумер постоял на площадке, тряхнул головой, обдумывая последние слова старушки, и спустился вниз.

— Никакого права, — пробормотал он.

Какие все заботливые, когда не надо! Какая бы кровиночка ни была, а не тронь! Эту бы кровиночку к матери в квартиру и носом, носом, как шкодливую животинку. Кто это сделал, кто это сделал? Проблемы у них.

Шумер остановился, зажмурился. Злой что-то я сегодня. Нельзя.

Бугримов ждал его у колонки. Свистнул, привлекая внимание, догнал, пошел рядом, щеголеватый, в джинсах, цветастой рубашке, кожаном пиджаке. Улыбка до ушей.

— Смотрю, по старушкам пошел. Что, молоденькие уже не цепляют?

— Думай, что хочешь.

— У, сердитый. Не все что ли по твоему плану идет?

— Нет у меня плана, — резко ответил Шумер.

— Ну, понятно.

Бугримов на ходу прикурил, отправив погасшую спичку в ведро на подвернувшемся противопожарном щите. Песок элегантно поскрипывал под его желтыми, змеиной кожи мокасинами. Под ботинками Шумера — хрустел.

Пережидая, пока проедет какой-то шальной лесовоз, они остановились у насыпи.

— Как сюрприз-то? — спросил Бугримов, косясь и выдыхая дым.

— Замечательно, — сказал Шумер.

— Трахнул?

Дым сформировался в оплывающее сердечко.

— Нет.

— Это, знаешь, неуважительно, — сказал Бугримов.

Шумер повернулся всем телом.

— По отношению к кому?

— Ко мне, конечно же! Я же, понимаешь, постоянно думаю, чем тебе голову занять, визитер ты мой ненаглядный. Вдруг, думаю, девушка его отвлечет?

— А оставить меня в покое у тебя нет желания?

— Чтобы ты всем воды наносил?

— Хотя бы.

Бугримов скривился.

— Мелковато.

Они перешли дорогу. Шумер, заступая путь, остановился у ограды.

— Я был бы благодарен…

— Да пожалуйста, — поднял руки Бугримов, — здесь я не претендую. Личное пространство есть личное пространство. Номос, как говаривали греки, непреложный закон.

— Чего ждать от тебя еще? — спросил Шумер.

— Не знаю, — Бугримов в одну затяжку докурил сигарету до фильтра. — Была бы фантазия.

Он выщелкнул окурок в воздух, и тот рассыпался крохотным фейерверком.

— Занимался бы своими делами, — вздохнул Шумер, провожая гаснущие искры глазами. — Может, сейчас кто-то подтачивает твою пирамиду власти, а ты со мной возишься. Не боишься, что столкнут с вершины?

Бугримов оскалился.

— Там пигмеи. Самая большая моя проблема — это ты. Чего вот тебе неймется? Видишь же, люди живут, детей растят. Рамки существования, конечно, жесткие, признаю, но это, прости, не я, это они сами себе придумали. Да, да, я только поспособствовал. Водички, скажем, принес. А остальное — они, муравьишки человеческие. Воображение куцее, что поделать. Кроме того, что вкусно есть и сладко спать лучше всего за чужой счет, ничего не сообразили. Скажешь им: вселенная бесконечна, а мозг их это вместить не может. Зачем им вселенная? Они, если и найдут братьев по разуму, то, скорее всего, не поймут, что с ними делать. В лучшем случае приспособят под себя как дешевую рабочую силу. В худшем — ножки с крылышками поотрывают. А скажешь: вы бессмертны, так со скуки и помрут.

Шумер улыбнулся.

— Ну, наговорил.

Бугримов пожал плечами.

— Я просто пытаюсь тебе объяснить, кого ты хочешь потянуть куда-то в светлое будущее. Люди, они по земле ползают. Куда им в светлое будущее? И души у них, извини, в земле и в дерьме. Начерпали. Не поймут они. Или того хуже, поймут и возненавидят. А знаешь, почему? Потому что ты им ничего, кроме духовного роста, предложить не можешь.

Шумер затвердел скулами.

— Неправда.

— Правда, — сказал Бугримов. — Это диалектика. Или дихотомия? Предлагаешь материальное, забудь о духовном. Предлагаешь духовное, с голоду помрешь.

— Пока, — сказал Шумер, отворачиваясь.

— Извини, я к чему, — Бугримов, оставив ограду, мгновенно возник перед ним на мостках. — Пять секунд! В личное пространство не лезу, но у нас сегодня среда? Среда. А я хочу вручить тебе приглашение на пятницу. Я, собственно, ради этого приглашения тебя и караулил. В эту пятницу, в пять часов вечера.

Он сунул в ладонь Шумеру светлую прямоугольную карточку. Над золотым тиснением из цветов и ветвей в строгом строю стояли черные буквы.

«Приглашение».

— Куда? — спросил Шумер.

— На творческий вечер.

— Чей?

— Читай на обороте.

Шумер повернул карточку.

«Приглашаем Вас, — прочитал он, — на творческий вечер великолепного мастера иллюзий, обмана и доверительных отношений Шумерова Сергея Андреевича „Как я всех поимел“. В программе: сеанс разоблачения, зрители и участники предыдущих программ, острые вопросы из зала, концерт на нервах. ДК „Железнодорожник“, улица Железнодорожная, дом 5. Начало: 17—00».

— Придурок.

Шумер поднял глаза.

Бугримов исчез. Долю секунды на досках желтел его мокасин, но и он растаял, подернувшись мелкой рябью.

Шумер повертел карточку и запустил ее в небо. Кувыркаясь, она поднялась выше крыши соседнего, через двор, дома, но легко вернулась обратно и незаметно прилепилась выкинувшему на спину.

У третьего подъезда сидели грайи. Заулыбались соседу.

— Здравствуйте, здравствуйте.