Возвращение короля

— Я не это имел в виду, — сказал Сэм. — Я подумал, если вода отравлена или еще что и если та гадость, что в воде, действует быстро, то лучше уж я, чем вы, хозяин, если вы меня понимаете.

— Понимаю. Но, я думаю, мы вместе доверимся удаче – или счастью, Сэм. Но будь осторожен: вдруг вода очень холодная!

Вода оказалась холодной, но не ледяной, и неприятно маслянистой на вкус – она, как сказали бы в Шире, слегка горчила. Но здесь она показалась хоббитам выше всяких похвал, важнее страха и благоразумия. Они вволю напились, и Сэм наполнил фляжку. После этого Фродо почувствовал себя лучше, и они прошли еще несколько миль, а потом раздавшаяся вширь дорога и крепкая стена, появившаяся на обочине, предупредили хоббитов о том, что они приближаются к другой оркской крепости.

— Здесь мы и свернем, Сэм, — решил Фродо. — И повернуть надо на восток. — Он вздохнул и окинул взглядом угрюмые хребты на другой стороне долины. — У меня хватит сил лишь на то, чтобы найти там какую-нибудь нору. А потом мне нужно будет передохнуть.

Русло ручья теперь шло чуть ниже тропы. Хоббиты спустились к нему и двинулись на другой берег. К своему удивлению, они обнаружили там темные лужи, которые питали тонкие струйки воды, текшие из неведомого источника, расположенного выше, в долине. На ее внешней окраине, у подножий западных гор, мордорская земля умирала, но еще не испустила дух. Там даже что-то росло – жесткое, корявое, ожесточенно цеплявшееся за жизнь. В горных долинах Моргаи за ущельем росли низкие приземистые деревья, меж камней, покрытых увядшими мхами, пробивались пучки жесткой серой травы, и все заполонили бескрайние заросли колючих кустарников. У одних были длинные острые шипы, у других – колючки-крючья, которые вспарывали, как ножи. Мрачная, сморщенная прошлогодняя листва одевала ветви и шуршала в печальном воздухе, но червивые почки еще только раскрывались. В зарослях жужжали кусачие мухи, серовато-коричневые, серые или черные, помеченные, как и орки, красными пятнами, напоминающими глаз, а над кустами мельтешили тучи голодных комаров.

— Одежда у орков никудышная, — заявил Сэм, отмахиваясь обеими руками. — Вот бы шкуру, как у орка!

Наконец Фродо совсем обессилел. Они забрались по уступам на склон узкого ущелья, но им еще предстоял долгий путь, прежде чем хотя бы увидеть последний крутой и неровный хребет. — Теперь я должен отдохнуть, Сэм, и поспать, если получится, — сказал Фродо. Он осмотрелся, но казалось, что в этой страшной земле негде укрыться даже зверю. В конце концов усталые хоббиты забрались под спутанный полог колючих ветвей, свисавших с невысокой скалы, точно циновка.

Усевшись там, они подкрепились в меру своих возможностей. Стремясь сберечь драгоценный лембас для грядущих черных дней, хоббиты съели половину сохранившейся в мешке Сэма провизии Фарамира – горстку сушеных фруктов и по маленькому кусочку вяленого мяса – и запили водой. Они дважды пили из ручья в долине, но вновь испытывали сильную жажду. От непонятного горького привкуса, которым отдавал воздух Мордора, сохло во рту. Когда Сэм подумал о воде, даже его неунывающее сердце дрогнуло. За Моргаи им предстояло пересечь гибельную равнину Горгорот.

— Ложитесь-ка спать первый, мастер Фродо, — предложил Сэм. — Снова стемнело. Вероятно, день на исходе.

Фродо вздохнул и уснул едва ли не раньше, чем Сэм договорил. Сэм боролся с усталостью. Взяв Фродо за руку, он молча сидел, пока не спустилась глубокая ночь. Потом, чтобы не уснуть, он наконец выполз из убежища и огляделся. Земля вокруг была полна треска, скрипа, таинственных звуков, но не было слышно ни голосов, ни шагов. На западе, высоко над Эфель-Дуатом, ночное небо было по-прежнему тусклым и бледным. Там Сэм на миг увидел мерцающую белую звезду, выглянувшую из-за облаков над темным скалистым пиком высоко в горах. Сэма, поднявшего взор от запустелой земли, ее красота поразила в самое сердце, и к нему вернулась надежда. Как копье, холодная и ясная, пронзила его мысль о том, что Тень – явление незначительное и мимолетное: недоступные ей, существовали вечные свет и красота. Его пение в Башне было скорее вызовом, чем песней надежды – тогда Сэм думал только о себе. Теперь же собственная судьба и даже судьба хозяина на миг перестали беспокоить его. Сэм снова заполз в убежище, лег рядом с Фродо и, отбросив все страхи, погрузился в глубокий спокойный сон.

Проснулись они одновременно, рука в руке. Сэм чувствовал себя почти бодрым, готовым к новому трудному дню, но Фродо вздохнул. Его сон был тревожным, полным огненных видений, и пробуждение не принесло ему успокоения. И все же нельзя сказать, чтобы сон хоббита вовсе не был целительным: Фродо чувствовал прилив сил и готов был нести свое бремя дальше. Они не знали, который час, не знали, сколько проспали, но, наскоро перекусив, полезли вверх по склону ущелья, который вскоре перешел в крутые каменные осыпи и ползущие под ногами камни. Там сдались даже последние остатки растительности: зазубренные вершины Моргаи были голы, как грифельная доска.