Возвращение короля

Воины тем временем подняли короля и, набросив на древки копий плащи, понесли его на этих носилках в Город, другие же осторожно подняли Эовин и понесли следом. Но рыцарей королевской гвардии – их пало здесь семеро, и среди них начальник гвардии Деорвайн – унести не смогли. Лишь положили их в стороне от тел врагов и свирепого зверя и оградили частоколом из копий. Потом, когда все кончилось, люди вернулись сюда, разложили костер и сожгли тушу крылатого чудовища, но для Снежногривого выкопали могилу и установили на ней камень с надписью на языках Гондора и Марки:

Верный слуга, но погибель хозяину,
Легконогий конь, быстрый Снежногривый.

Высокая зеленая трава выросла на могиле Снежногривого, но всегда голой и черной оставалась земля там, где сгорело чудовище.

Мерри медленно и печально шел рядом с носилками, больше не замечая сражения. Он устал и испытывал невыносимую боль, все его члены дрожали, как в ознобе. С моря пришел сильный ливень – казалось, весь мир оплакивает Теодена и Эовин. Серые слезы дождя погасили пожары в городе. Вскоре, как сквозь туман, Мерри увидел авангард защитников Гондора. Имрахиль, князь Дол-Амротский, подъехал к ним и натянул поводья.

— Что вы несете, роханцы? — вскричал он.

— Короля Теодена, — ответили ему. — Он мертв. Но войска повел на битву король Эомер – вон его белый султан.

Тогда князь сошел с коня, и в знак уважения к павшему королю и его подвигу преклонил колени у погребальных носилок, и прослезился. Поднявшись, он взглянул на Эовин и поразился. — Неужто женщина? — спросил он. — Неужто даже роханские женщины идут на войну, если нам потребна помощь?

— О нет! Лишь одна, — ответили ему. — Это благородная Эовин, сестра Эомера. До сего часа мы не ведали, что она с нами, и горько сожалеем об этом.

Тогда князь, видя красоту девушки, хотя лицо ее было бледным и холодным, коснулся ее руки. Наклонившись, он внимательно присмотрелся к Эовин. — Роханцы! — воскликнул он. — Есть ли среди вас лекарь? Она ранена, быть может, смертельно, но еще жива! — И он прижал к ее холодным губам ярко сверкающий стальной нарукавник, и смотрите-ка! сталь едва заметно затуманилась.

— Нужно спешить! — сказал князь и послал одного из своих людей в город за помощью. Но сам, низко поклонившись павшим, попрощался и, сев на коня, поскакал на битву.

А на полях Пеленнора кипела яростная битва, и звон оружия, сливаясь с криками людей и ржанием коней, поднимался к самому небу. Ревели рога, гремели трубы, трубили мумакиль – мумаки, которых гнали на бой. Под южными стенами Города гондорские пехотинцы выступили навстречу легионам Моргула, которые все еще собирались для нападения. Но на восток, на помощь Эомеру поскакали всадники – Хурин Высокий, хранитель ключей, и повелитель Лоссарнаха, и Хирлуин с Зеленых холмов, и прекрасный князь Имрахиль со своими рыцарями.

Но не вдруг пришла к рохирримам подмога: счастье изменило Эомеру, и собственная ярость предала его. Его гневный удар опрокинул переднюю цепь врагов, и большие отряды всадников, выстроенных клином, врезались в ряды южан, приведя в замешательство кавалерию и топча пехотинцев. Но лошади не желали подходить к мумакам, они останавливались и сворачивали в сторону, так что никто не сражался с огромными чудовищами – они возвышались, точно защитные башни, и харадримы собирались вокруг них. И если поначалу одни лишь харадримы втрое превышали числом нападающих, то вскоре положение рохирримов ухудшилось, ибо на поле боя из Осгилиата стали притекать новые отряды врага. Они собирались там, чтобы разграбить Город, на поругание Гондору, и ждали только сигнала своего вожака. Тот погиб, но Готмог, моргульский наместник, бросил ратников в битву, и они пошли – уроженцы Востока с топорами, жестокие северяне из Ханда, южане в алом, и черные люди из дальнего Харада, и белоглазые полутролли с красными языками. Одни быстро зашли рохирримам в тыл, другие отправились на запад, дабы задержать силы Гондора и помешать им соединиться с Роханом.

И вот в миг, когда удача отвернулась от Гондора и надежда его померкла, в Городе поднялся громкий крик. Утро было в разгаре, дул сильный ветер; он унес дождевые тучи на север, и ярко светило солнце. И в чистом воздухе часовые на стенах увидели такое, что внушило им ужас и лишило последних надежд.

Ибо русло Андуина за Харлондской излучиной таково, что видно из Города на несколько лиг, и тот, у кого острое зрение, может издалека разглядеть приближающиеся корабли. И, поглядев туда, горожане закричали в испуге: по блестящей воде, подгоняемый ветром, шел черный флот – большие парусные галеры и грузные многовесельные корабли; и ветер туго надувал черные паруса.

— Умбарские пираты! — кричали люди. — Умбарские пираты! Смотрите! Идут умбарские пираты! Значит, Бельфалас пал, Этир и Лебеннин захвачены! Пираты против нас! Это последний из ударов судьбы!