Возвращение короля

— Гэндальф! — закричал он. — Гэндальф! Он всегда появляется в самую тяжелую минуту. Вперед! Вперед, Белый Всадник! Гэндальф! Гэндальф! — отчаянно вопил Пиппин, как зритель на бегах, подбадривающий ездока, вовсе в том не нуждающегося.

Но темные тени, кружившие в воздухе, заметили вновь прибывшего. Одна из них резко повернула в его сторону. И Пиппину показалось, будто Гэндальф вскинул руку и оттуда к небу ударил столб белого света. Назгул испустил протяжный вой и вильнул в сторону. Тогда остальные четверо дрогнули и, быстро набрав по спирали высоту, умчались на восток и исчезли в низких тучах. И на миг в Пеленноре как будто бы посветлело.

Пиппин смотрел – и увидел, как Гэндальф и всадник встретились и остановились, поджидая пеших. Из Города к ним спешили люди, и вскоре все исчезли за внешними стенами. Пиппин понял, что они вошли в Ворота. Догадываясь, что они незамедлительно отправятся в Башню, к наместнику, хоббит заторопился ко входу в цитадель. Там к нему присоединились многие свидетели нападения, наблюдавшие с высоких стен гонку и спасение.

Вскоре с улиц, которые вели от внешних кругов вверх, донесся нестройный шум и приветственные возгласы – выкрикивали имена Фарамира и Митрандира. Пиппин увидел факелы. Впереди густой толпы медленно ехали два всадника – один был весь в белом, но уже не источал сияния и в сумерках казался светлым пятном, точно весь его огонь был истрачен или пригашен. Второй, темный, ехал, поникнув головой. Всадники спешились и, когда конюхи увели Обгоняющего Тень и второго коня, направились к часовому у входа: Гэндальф ровной походкой, отбросив за спину серый плащ, и в глазах его все еще тлел огонь, другой, в зеленых одеждах, – медленно, пошатываясь, словно смертельно устал или был ранен.

Когда они проходили под фонарем близ арки ворот, Пиппин протиснулся вперед и при виде бледного лица Фарамира затаил дыхание. То было лицо человека, пережившего крайний ужас или боль, но поборовшего их и теперь спокойного. Гордо и серьезно заговорил он с часовым, и Пиппин, всмотревшись внимательнее, увидел, как Фарамир похож на своего брата Боромира – тот с самого начала понравился Пиппину своей чудовищной силой и величественной, но добродушной манерой держаться. Но вдруг при виде Фарамира в сердце Пиппина прокралось странное чувство, не знакомое ему раньше. Перед ним стоял человек царственного благородства, какое порой открывалось в Арагорне, – возможно, не столь царственного, но и не столь безмерного и отстраненного. Это был один из людских королей, рожденный в недавние годы, но отмеченный мудростью и печалью Древних. Хоббит понял, почему Берегонд с любовью произносил имя Фарамира. Это был вождь, за которым идут, – идут даже в тень Черных Крыльев.

— Фарамир! — громко закричал хоббит вместе с остальными. — Фарамир! — И Фарамир, уловив среди общего гула голосов горожан непривычный голос, повернулся, посмотрел на него и чрезвычайно удивился.

— Откуда вы? — спросил он. — Коротыш, да еще в мундире Башни! Откуда...

Но тут к нему подошел Гэндальф и сказал: — Он пришел со мной из земли коротышей. Однако не будем задерживаться. Нам многое предстоит сказать и сделать, а вы устали. Он пойдет с нами. Пойдет непременно, ибо если, как и я, не забыл о своих новых обязанностях, то должен сейчас вновь явиться к своему господину. Ну, Пиппин, ступай за нами!

Наконец они пришли в личные покои повелителя Города. Здесь у жаровни с углями были приготовлены глубокие кресла. Принесли вино. Пиппин, которого едва замечали, стоял за креслом Денетора и не чувствовал усталости, так жадно он прислушивался к разговору.

Отщипнув кусочек белого хлеба и выпив глоток вина, Фарамир сел в низкое кресло по левую руку от отца. С другой стороны, чуть поодаль, в резном деревянном кресле расположился Гэндальф. Сперва казалось, что чародей дремлет. Ибо поначалу Фарамир говорил лишь о поручении, с которым был послан десятью днями раньше. Он принес новости об Итилиене и о продвижении Врага и его союзников, живописал схватку на дороге, в которой были истреблены харадцы и их огромный зверь, – капитан докладывал начальнику о делах, давно известных мелких пограничных стычках, которые теперь казались пустячными, бесполезными и бесславными.

Потом Фарамир вдруг посмотрел на Пиппина. — А теперь я подхожу к изложению странных событий, — сказал он. — Это не первый коротыш, пришедший из северных легенд в южные края, которого я вижу.

Тут Гэндальф выпрямился и стиснул подлокотники кресла, но ничего не сказал и взглядом остановил восклицание, готовое сорваться с губ Пиппина. Денетор взглянул им в лица и кивнул, словно бы в знак того, что прочел по ним гораздо больше, чем понял из сказанного. Пока остальные сидели молча и неподвижно, Фарамир не спеша продолжил свой рассказ, глядя в основном на Гэндальфа и изредка посматривая на Пиппина, как бы для того, чтобы оживить воспоминания о других хоббитах.