Возвращение короля

Из темного Дунхарроу тусклым утром
С маршалами и капитанами ехал сын Тенгеля.
В Эдорас он ехал, в древние залы
Правителей Марки, затянутые туманом.
Он прощался со своим свободным народом,
Мужественным и благородным,
Прощался со священными местами,
Где пировал до того, как сгустилась тьма.
Вперед ехал король, страх оставался сзади,
Судьба ждала впереди. Он испытывал верность,
Он проверял клятвы. Все выполнили их.
Вперед ехал Теоден. Пять ночей и дней
Ехали на восток Эорлинги через Фолд и Фенмарч,
И Фириенвуд, шесть тысяч копий двигалось вперед,
К Мундбургу могучему под Миндоллуином,
Городу морских королей в южном королевстве,
Огражденному врагом, окруженному огнем.
Судьба шла за ними. Тьма окружала их,
Лошадей и всадников, копыта далеко
Звучали в тишине. Так говорит песня.

В сгущающейся тьме – хотя был полдень – король прибыл в Эдорас. Здесь он ненадолго задержался, чтобы усилить войско полусотней всадников, опоздавших на сбор. Подкрепившись, король вновь собрался в дорогу и захотел попрощаться со своим оруженосцем. Но Мерри в последний раз принялся упрашивать не оставлять его.

— Я ведь уже говорил вам, что это путешествие не для скакунов вроде Стиббы, — напомнил Теоден. — И что вы, мастер Мериадок, станете делать в битве, что ждет нас на гондорских полях, хоть вы и владеете мечом, а сердце у вас больше, чем можно судить по вашему росту?

— Кто может это знать? — ответил Мерри. — И зачем вы, повелитель, приняли меня на службу, коль не затем, чтобы повсюду сопровождать вас? Я не хочу, чтобы обо мне, пусть даже в песне, говорилось «тот, кого вечно оставляли в тылу».

— Я взял вас к себе ради вашей безопасности, — ответил Теоден хоббиту, — и еще, чтобы вы выполняли мои просьбы. Никто из моих всадников не сможет везти вас, обузу. Если бы битва была у моих ворот, может быть, ваши подвиги и вспоминали бы потом менестрели, но до Мундбурга, где властвует Денетор, сто две лиги. Больше мне нечего сказать.

Мерри поклонился, с несчастным видом отошел и стал смотреть на ряды всадников. Все отряды уже готовились к выступлению: воины затягивали подпруги, осматривали седла и ласкали коней. Кое-кто с беспокойством посматривал на низкое небо. Незаметно подошел всадник и тихо сказал хоббиту на ухо:

— У нас говорят: дорога открывается там, где не ждешь. — Мерри поднял голову и увидел молодого всадника, которого приметил утром. — Вы хотите отправиться туда, куда едет повелитель Марки, я вижу это по вашему лицу.

— Да, очень, — сказал Мерри.

— Можете поехать со мной, — предложил всадник. — Я посажу вас перед собой и буду укрывать плащом, пока мы не окажемся далеко в поле и тьма не станет еще гуще. Нельзя отвергать такие благие порывы! Никому ни слова – идемте!

— Вот спасибо! — обрадовался Мерри. — Благодарю вас, сударь, хоть я и не знаю вашего имени.

— Неужто? — вполголоса спросил Всадник. — Ну так зовите меня Дернхельмом.

Так и вышло, что, когда король пустился в путь, перед ратником Дернхельмом сидел хоббит Мериадок, а большой серый жеребец Виндолфа почти не чувствовал тяжести: Дернхельм весил меньше других всадников, хоть и был чрезвычайно гибок и ладно скроен.

Ехали в полутьме. В густом ивняке, там, где Сноуборн впадал в Энтвош, двенадцатью лигами восточнее Эдораса, на ночь разбили лагерь. Потом ехали через Фолд и через Фенмарч, где по правой стороне на подножия темных холмов в тени черного Халифириена, что близ гондорских границ, взбирались густые дубовые леса, а в тумане слева лежали болота, питаемые из устья Энтвоша. И в пути их настиг слух о войне на севере. От бегущих в страхе одиночек узнавали рохирримы о врагах, напавших на восточные границы, и об ордах орков, марширующих по пустынному нагорью Рохана.

— Вперед! Вперед! — вскричал Эомер. — Поздно поворачивать. Болота Энтвоша защитят нас с фланга. Нужно торопиться. Вперед!

Так король Теоден покинул свое королевство, и длинная дорога, петляя, миля за милей уводила его прочь. Умчались прочь маячные холмы – Каленхад, Мин-Риммон, Эреляс, Нардол. Но их огни не горели. Вся земля была серой и недвижной, а Тьма перед Всадниками сгущалась, и надежда в сердцах угасала.

Глава IV Осада Гондора

Пиппина разбудил Гэндальф. В комнате горели свечи, ибо в окна проникал лишь тусклый сумрак; было душно, как перед грозой.

— Который час? — спросил Пиппин, зевая.