Возвращение короля

Наконец, когда полдень уже давно минул и тени деревьев удлинились, менестрель умолк. «Хвала им и великая слава!» — воскликнул он и поклонился. Тогда Арагорн встал, а за ним все остальные, и они прошли в подготовленные шатры и ели, пили и веселились до исхода дня.

Фродо и Сэма отвели в палатку, и там сняли с них старую одежду, аккуратно свернули ее и с почтением отложили в сторону. Хоббитам же дали чистое белье. Пришел Гэндальф и, к удивлению Фродо, принес меч, эльфийский плащ и митрилевую кольчугу – все, что отобрали у Фродо в Мордоре. Сэму Гэндальф принес позолоченную кольчугу и эльфийский плащ, починенный и отглаженный, а затем положил перед хоббитами два меча.

— Хватит с меня мечей, — отказался Фродо.

— Но сегодня вечером у тебя непременно должен быть меч, — сказал Гэндальф.

Тогда Фродо выбрал меч, что поменьше, Сэмов меч, который тот положил с ним рядом в Кирит-Унголе. — Жало я отдал тебе, Сэм, — напомнил он.

— Нет, хозяин! Его вместе с серебряной кольчугой дал вам мастер Бильбо. Он не захотел бы, чтобы кто-нибудь другой владел им.

Фродо уступил, и тогда Гэндальф опустился на одно колено, словно был их оруженосцем, и опоясал хоббитов мечами, а затем поднялся и надел им на головы серебряные венцы. И, нарядившись, хоббиты отправились на пир и сидели за королевским столом с Гэндальфом, с Эомером, владыкой рохирримов, с князем Имрахилем и главными военачальниками, а с ними были Гимли и Леголас.

Но после минуты молчания, когда всем полагалось встать, дабы почтить павших, принесли вино, и вот явились два оруженосца прислуживать королям. По крайней мере они походили на оруженосцев – один в серебре и чернеди гвардии Минас-Тирита, другой в бело-зеленом облачении. И Сэм удивился – что такие мальчишки делают среди армии могучих мужей? Однако, когда оруженосцы подошли ближе и Сэм смог разглядеть их, он воскликнул:

— Смотрите-ка, мастер Фродо! Смотрите! Да ведь это Пиппин! Я хотел сказать, мастер Перегрин Тук – и с ним мастер Мерри! Как они выросли! Разрази меня гром! Я вижу, тут не только мы можем кое-что порассказать!

— Золотые твои слова, — ответил Пиппин, поворачиваясь к ним. — Мы начнем рассказывать, как только кончится пир. А пока попробуйте расспросить Гэндальфа. Он теперь не так скрытен, как раньше, хотя нынче больше смеется, чем говорит. А мы с Мерри сейчас заняты. Мы рыцари Города и Марки – надеюсь, вы это заметили.

Наконец радостный день окончился, и когда солнце зашло и круглая луна, медленно поднявшись над туманами Андуина, замерцала в трепещущей листве, Сэм и Фродо уселись под шелестящими деревьями, окруженные благоуханием прекрасного Итилиена, – и засиделись далеко за полночь, беседуя с Мерри, Пиппином и Гэндальфом, а немного погодя к ним присоединились Леголас и Гимли. Тут и Фродо с Сэмом узнали многое из того, что приключилось с их друзьями после распада Товарищества, в недобрый час на Парт-Галене у водопадов Рауроса, но по-прежнему еще о многом требовалось поговорить и многое рассказать.

Орки, говорящие деревья, бескрайние травянистые равнины, всадники, несущиеся во весь опор, мерцающие пещеры, белые башни и золотые чертоги, битвы, большие корабли под парусами – все это проходило перед мысленным взором Сэма, пока он вконец не запутался. Но пуще всех этих диковинных событий его удивил рост Мерри и Пиппина, и он заставил их встать спина к спине с Фродо и с собой и почесал в затылке.

— В толк не возьму – в ваши-то годы! — заявил он. — Но что есть, то есть: вы на три дюйма выше, чем должны быть, или я гном.

— Вы определенно не гном, — ответил Гимли. — Но что я говорил? Испробовав питья энтов, смертный не может уповать на то, что оно скажется на нем не больше, чем кружка пива.

— Питья энтов? — переспросил Сэм. — Опять вы об энтах! Да кто они такие, я никак не пойму. Я вижу, пройдет не одна неделя, покуда мы во всем разберемся.

— Да уж, — сказал Пиппин. — А потом Фродо нужно будет запереть в башне Минас-Тирита, чтобы он все это записал. Иначе он забудет добрую половину, и бедный старый Бильбо сильно разочаруется.

Наконец Гэндальф встал. — Руки короля – руки целителя, дорогие друзья, — сказал он. — Вы одной ногой стояли в могиле, а он ценою напряжения всех сил вытащил вас оттуда и предал целительному забвению сна. Вы спали поистине долго и спокойно, но все же пора вам снова поспать.

— И не только Сэму и Фродо, — добавил Гимли, — но и вам, Пиппин. Вы дороги мне – хотя бы из-за тех терзаний и мучений, которых вы нам стоили и которых я никогда не забуду. Не забуду я и как нашел вас на холме последней битвы: я решил было, что вы навсегда утеряны для гнома Гимли. Зато теперь я знаю, как выглядит нога хоббита: это все, что виднелось из-под груды тел. А сняв с вас ту огромную тушу, я уверился, что вы мертвы и чуть не вырвал себе бороду! Кстати, с тех пор, как вы встали, прошел всего день. В постель! Да и я пойду спать.