Возможно, Беккет

Мы спустились с Максимкой в бар и закрепили удавшийся перформанс коньяком. Вырвало меня, кажется, только через полтора года – но совершенно по другому поводу, приватным образом, томатным соком с молоком, винегретом.

 

ххххххххх

 

Даже когда мы сидели с Флягиным в кафе на Жуковского и пили томатный сок, на дне которого был утоплен таракан, я только сказал Флягину: смотри – и сплюнул таракана обратно в стакан. Но и Флягин тоже не побежал, давясь, за водосточную трубу, рассмеялся фаталистически-сочувственно: в нашей профессии нужно иметь сильный желудок и полное отсутствие обморочного воображения.

 

ххххххххх

 

У Флягина всегда водилась в Борее любимая мышь, с которой он играл в "ЗАМРИ", Кормил ее шкурками от сала, звал Игорем, пьяного она его целовала в губы. Козин также был не равнодушен ко всякого рода антиэстетическим игрушкам, типа безногих бесполых пупсов, масок поросят и ебущихся пластмассовых лягушек. Это его идея – смешать марксистские книжки с томатной пастой в Джаз-клубе, а также представить вокруг памятника Пушкину Русский музей-2,

где Поленов выступал в образе полена, Репин в овоще репы и т.д. Малевич был изображен в виде крошечной рыбки-малявки, болтающейся на удочке, пропущенной через пальцы Пушкина. Шишкину досталась корзина с шишками, которую держал человек с побитой мордой и показывающий свободной рукой шиш (бывший бригадир). Флягин привязал на ремень пустую фляжку и охранял музей под небом с детским автоматом. Сам Козин пытался курить козью ножку, объясняя журналистам подоходчивее смысл акции. Т.е. в представлении народа Поленов – это просто полено, понимаете. Шишкин, Пушкин, Матюшкин, Слепушкин, Зайцев, Волков, Пастернак. В огороде – божий дар, в Киеве – яичница. Еще Гоголь любил говорящие фамилии, пустые наименования героев, уничтожающие, собственно, самих героев, ввергающие их в пустое ничтожество звучания. Также и Репин теперь – пустой звук, желтая крепкая репа, даже не фигурирующая нынче в рационе эстета. Кто такой Репин? Это тот, кто потчевал гостей по четвергам редькой?

Зрители и туристы, идущие в Русский музей "по искусство", были оскорблены.

Не то Игорь Панин: его эстетика пыталась быть парадоксальной, но при этом оставаться "красивой" и "техничной". Так, например, он сканировал волосатые флягиновские "Части тела", пропустил через компьютер и развесил в финских рамках чуть ли не как рекламу дезодорантов.

У Флягина, правда, у самого, кажется, водился одеколон: он им смазывал болячки. Аккуратно посещал баню (не в эротических целях), говорил: мне нужно соблюдать чистоту, блюсти себя – и уходил на улицу Маяковского с туалетным мылом в кармане. Можно себе представить, как он сидит в парилке – маленький, мускулистый, волосатый, повесив голову: мне говорили Джек Лондон, деньги, любовь, страсть... – куда идти? После бани – рюмочная: лучЬ солнца в прозрачной воде. Беляш. Повторить бы. Мыла должно хватить до холодов. Крысы не унесут, потому что закрываю в мыльницу. – Повторите. Да, еще столько же. Беляша не надо. Вот еще один луч, это уже последний на сегодня. Может, Козин зайдет. Панин весь в работе. Ну, конечно: семью кормить. Или Хвостов. Философы могут зайти: пятница. Флягин выходит на воздух: "прима" – значит "первая", а на самом деле – последняя. Хы-хы.

– Ну, и что дальше?

Любимая присказка Флягина.

– Ну, и что дальше?

– А дальше – тишина, Флягин.

– Сегодня, кстати, у Новикова презентация, у Тимура Новикова. Фуршет.

– С каких это пор у Новикова практикуют фуршет? Может быть, у Митьков?

– А, да, да, не у Новикова, у Митьков, конечно, у митьков. Это Володя говорил, у митьков, на Правде. Подняли все старье. Но фуршет будет полный – фуршет. Бутерброды с икрой, французские вина, печенье, опять же – женщины. Сама, эта, как ее, Ольга Флоренская, с вышивками на живую нитку, Флоренция. Но у нее – Флореныч. Табу. Только посмотреть. А у Новикова что смотреть? Старцев. Мраморного Хлобыстина. Стихотворения Речников. Володя прав: презентация книжки о зайцах: столы, столы, белые уши. Или Пригов приехал. Какое-то событие. Или лекция Чечота о смерти вкуса. Не все ли нам равно?

 

ххххххххх

 

Ко всему прочему, у нас еще были очень занятные отношения внутри засады, напоминающие игру в домино, где часть костей была утеряна, а часть дублировалась из других колод – и у всякого всегда находилось в запасе пусто-пусто, шесть-шесть и даже какие-то два-двенадцать. Поэтому невозможно было решить, чьи карты чище и по какому принципу здесь можно остаться в дураках. У Флягина, правда, изначально существовало подозрение, что против него ведется двойная игра, в одни ворота. Панин панически боялся провала – и подозревал вокруг себя заговор некомпетентности. "Надо бы почище, построже", – говорил он, подразумевая некую линеарность, даже прямолинейность, а подчас доходя в своем художественном минимализме до полной негации.