Возможно, Беккет

Когда искусство основано в первую очередь на психо-телесном самочувствии (как перформанс), здесь не может быть и речи ни о каком совпадении, переносе и идентификации, на которых держится удовольствие от театра. Напротив, удовольствие от перформанса нарастает с большим расширением пропасти между "я" и "слава богу, не я". Мы всегда отдавали себе отчет: "нет, это не театр" – слова Панина, который, как черт ладана, боялся театра Станиславского. Но, тем не менее, оценивали свои выступления с точки зрения какого-то актерско-режиссерского сверх-я. Трансцендентального Хозяина, заведывающего всей этой машинерией.

 

ххххххххх

 

Настоящим шоком в этом смысле оказался просмотр видеоматериалов, из которых мы хотели смастерить клип-визитку. Что происходит на экране? в чем сюжет этих бесконечных перемещений, раздеваний, растворов с соусом, катаний на велосипедах, поджиганий, завязывания глаз, прорезаний бумаги, наклеивания на груди и на спину стекловаты, окрашивания снега, укутываний в красную бумагу ничего не подозревающих дерев? Мы тогда еще не были готовы даже к встрече с самими собой! Но то, что тогда на первый взгляд казалось шумом и яростью, на самом деле уже являло очертания стиля.

 

ххххххххх

 

Мы пришли с чайным столиком и сразу заняли весь передок Манежа. С чайным столиком мы путешествовали весь день от рассвета до заката. Это отдельная поэма, а пока мы заняли половину Манежа и рассредоточились, чтобы никто никому не мешал, не отнимал и не портил реквизита, не завидовал и не рисовал на чужой спине знаков ничтожества. Флягин пополз по кривой, весь новорожденно-белый, разливая перед собой пастеризованное молоко. Козин заходил на котурнах, удя мышеловки, Инга сама себе нарисовала на спине знаки, легла на мешок с шарами и принялась колотить молотком по этим наполненным и хрупким телам. Панин разложил на пюпитре партитуру вымышленного композитора, попробовал голос и завыл настоящим воем степного (украинского) волка. Я проложил в степи рельсы и организовал крушение. Общая картина называлась "хуторок". Нас, как говорится, заметили, т.е. взяли на учет. Тогда Баскин тоже еще не был знаменит. Он сидел на вершине трех стремянок и бросал в зрителей хлебными шариками. Я решил ему помочь, залез на стремянки, проделал там обязательную программу гимнастических упражнений и, чтобы закончить выступление на высокой ноте, ударом ноги одновременно вышиб из-под себя все три стремянки. Тогда я еще не умел зависать в воздухе и рухнул прямо на Баскина. Драка была неизбежна. Только катастрофическое отсутствие зрителей сделало возможным мирный исход: мы выпили водки, Баскин нарядил меня в свою фирменную акционистскую майку "Игорь Баскин" и мы пошли на Невский проспект показывать в подземном переходе баскиновский хуй. Или это было два года спустя. Да. А тогда он рассказал историю проекта Тотальной Самоидентификации. Еще была жива его жена Инна. Она и теперь жива.

 

ххххххххх

 

С Манежем связано еще много чудных историй.

Спасибо Ларисе Скобкиной: она не запрещала все, что невозможно запретить.

На осеннем Биеннале мы устроили сеанс алкогольных шахмат. На сером мраморе первого этажа были разложены красные бумвиниловые квадраты и расставлены (два ряда пехоты) пластмассовые стаканчики: в одни была налита водка (белые начинают), в другие черный портер (выигрывают). Фигуры обозначались кусками печени (съедобно), надрезанными лимонами, белыми и черными булками (ладьи), виноградом и ром-бабами (слоны и королевы). Играли с Янушевским. Не мешкая, я сразу выпил у него две пешки и атаковал виноградом виноград. Он пошел на печень, тем более, что к нему подключился Межерицкий – мыслитель с голодными глазами из Тижолаго Изкуства. Возле меня встали Флягин и Панин, их гений (как можно было понять и не заглядывая им в глаза) был устремлен исключительно на истребление пешечного строя, и Панин уже комбинировал обмен ромовой бабы на вражеский стакан. Но что-то подсказало ему – и он неожиданно снял с доски собственную водочную пешку. Флягин также, не долго потерзавшись сомнениями, съел сам себя. Игра сделалась неуправляемой, по доске уже ходили живые люди, закусывали королями и лошадьми. Панин сдвинул клетки, отсекая какой-либо проход на левый фланг, где у него еще теплилась шахматная жизнь. Это была грандиозная ничья – и в этой ничьей все праздновали победу. Межерицкому очень понравилась запеченная печень и вообще он высоко оценил красоту всей партии и свирепую целеустремленность белых. Пожертвовать собой, оголить короля, выйти в психическую атаку – в этом есть головокружительное безумие талевского стиля. Жаль только, что в шахматах так мало фигур. До смешного мало.

Но этого было достаточно, чтобы прослыть вечно пьяными гроссмейстерами.

 

ххххххххх

 

Мы дошли до Манежа под вечер и уселись под колоннами. Может быть, нам не входить в эти двери, а обойти благополучно Манеж и устремиться к морю, поплыть на чайном столике по морю, докуда хватит чая?