…который улыбался мне в лицо, наставив свое между лопаток Виоле.
– Итак, у нас, кажется, паритет? – Он ухмыльнулся от уха до уха.
– Отпусти ее.
– Пожалуйста, забери свое ружье у Тодда назад, Дэвид, – велел мэр, но смотреть ему все равно пришлось на меня, не спуская с мушки.
– Даже не думай, Дэйви! – рявкнул я.
– Прекратите! – невнятно, густо проговорил он (Шум уже начал подниматься) и схватился за голову руками. – Вы, оба, просто, еть,
Но мэр продолжал смотреть на меня, а я – на него.
Вой садящегося корабля поглотил город, Шум идущей назад с холма армии, далекие
– Отпусти ее, – повторил я.
– Это вряд ли, Тодд. – Рокот Шума долетел с его стороны.
– У меня палец на курке, – сообщил я. – Только попробуй тронуть меня Шумом, и ты труп.
– Честно и прямо, – одобрил он. – Но вот о чем тебе стоило бы себя спросить, мой дорогой Тодд: если ты решишь все-таки спустить курок, сможешь ли ты сделать это достаточно быстро, опередив меня? Я ведь просто могу спустить свой. Моя смерть унесет и твою возлюбленную Виолу. Ты сможешь потом с этим жить?
Он чуть склонил голову набок.
– Ты-то все равно будешь мертв, – сказал я.
– Как и она.
– Давай, Тодд, – обронила Виола. – Не дай ему выиграть.
– Этого тоже не будет, – ответил я.
– Ты что, позволишь ему держать твоего родного отца на мушке, Дэвид? – спросил сына мэр.
Но смотрел при этом все равно на меня.
– Времена меняются, Дэйви, – сказал я, не отрываясь от мэра. – Нам всем пора решать, што и как будет дальше. И тебе в том числе.
– Ну почему надо обязательно так? – подал голос Дэйви. – Мы могли бы поехать все вместе. Сели бы на коней и…
– Нет, Дэвид, – оборвал его мэр. – Так совершенно не пойдет.
– Опусти ружье, – велел я. – Опусти ружье, и покончим со всем этим.
Его глаза сверкнули, и я понял, што сейчас будет…
– Прекрати! – Я неистово заморгал и уставился в точку у него над плечом.
– Тебе все равно не победить, – сказал мэр, и я услышал его голос вдвое… втрое… как будто легион мэров вещал у меня в голове. – Ты не сможешь убить меня и спасти ее, Тодд. Мы все знаем, што на это ты никогда не пойдешь.
Он шагнул вперед, толкнув ее перед собой. Она снова закричала от боли.
И я отступил.
– Не смотри ему в глаза, – сказала она.
– Я пытаюсь… – Но сам звук его голоса уже был внутри меня.
– Это не поражение, Тодд. – Это прозвучало так громко, што у меня, кажется, завибрировал мозг. – Я хочу твоей смерти не больше, чем своей собственной. Все, что я говорил раньше, была чистая правда. Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Чтобы стал частью будущего, которое мы создадим вместе – с теми, кто выйдет из этого корабля.
– Заткнись!
Но он уже снова шагал вперед…
а я назад.
…пока не оказался дальше Дэйви, у него за спиной.
– Я и Виоле не хочу никакого вреда, – продолжал он. – Я всю дорогу обещал вам будущее. Это обещание все еще в силе.
Я уже давно на него не смотрел, но голос свербел у меня в черепе, наливал его тяжестью… ведь куда как проще было бы…
– Не слушай его! – выкрикнула Виола. – Он врет!
– Тодд, – сказал мэр. – Я считаю тебя моим сыном. Правда.
– Слышишь, Тодд? – Дэйви повернулся ко мне, его Шум – весь надежда и свет.
Этот Шум тянулся ко мне, надежда и печаль – словно пальцы, словно руки, и они просили меня, они умоляли опустить ружье, просто взять и опустить его, и пусть опять все будет хорошо, пусть только то, што сейчас, прекратится…
– Мы могли бы быть братьями, – проговорил он.
И я посмотрел ему в глаза…
…я увидел в них себя, себя – у него в Шуме, и мэра как моего отца, и его, Дэйви, как брата, и Виолу как сестру…
…я увидел, как полная надежды улыбка занимается у него на губах…
и в третий раз мне пришлось попросить:
Потому што я перевел ствол ружья на него.
– Отпусти ее, – сказал я мэру, не в силах глядеть Дэйви в лицо.
– Тодд? – Дэйви наморщил лоб.
– Просто сделай это! – рявкнул я.
– Или ты – что? – подхватил мэр. – Застрелишь его?
Шум Дэйви хлестал через край вопросительными знаками, удивленный, потрясенный…
А за всем этим вставало предательство…
– Отвечай, Тодд, – приказал мэр. – Или ты –
– Тодд? – повторил Дэйви уже тише.
Я быстро глянул ему в глаза и отвел взгляд.
– Или я застрелю Дэйви, – сказал я. – Я убью твоего сына.
Шум хлынул разочарованием… таким густым, што оно опадало с Дэйви комьями, будто грязь. Там даже злости не было, в Шуме, отчего становилось только хуже. Ему даже в голову не приходило кинуться на меня, прыгнуть, толкнуть, отнять ружье…
В Шуме стоял я, и я держал Дэйви на мушке.
Его единственный друг целился в него из ружья.
– Прости, – прошептал я.
Но, судя по лицу, он меня так и не услышал.
– Я же принес тебе книгу, – тихо сказал он. – Я отдал тебе твою книгу.
– Отпусти Виолу! – крикнул я, еще громче от ярости на себя самого. – Или, клянусь богом…
– Ну так давай, – пожал плечами мэр. – Застрели его.
Дэйви уставился на мэра.