Воображение мира

Это лишь один факт, но он выхватывает важную часть жизни, точнее, смерти в северных областях. Увы, другого Севера я не знаю, но подозреваю, что он может быть милостив – хотя и благодаря усилиям человека.

Вот еще приключение: экспедиция Папанина на двух самолетах вылетела к Северному полюсу – для того, чтобы высадиться на ледовое поле. Как вдруг в одном из двигателей случился пробой рубашки и стал вытекать антифриз. Весь полет инженер-механик, отвечавший за техническую исправность самолета, ползал внутри крыла к двигателю, собирал пролитый антифриз тряпкой, отжимал ее в миску, снова заливал в мотор и полз обратно отогревать руки.

И последняя иллюстрация. Несколько лет назад я услышал историю про человека, который случайно выпал из тамбура поезда Москва – Нерюнгри. В сорокапятиградусный мороз он бежал семь километров по путям до ближайшей станции. Бедолага, который оказался водителем-дальнобойщиком, рассказал вот что: «Я не герой. У нас в Сибири такое не редкость. Странно только, что я был трезвым. Я ехал из Братска в Алдан уже вторые сутки в последнем вагоне поезда. Часов в десять вечера я вышел в тамбур покурить, собрался вернуться, но открыл не ту дверь и выпал на пути. Первая мысль была: встать и бежать. Я ушибся не сильно, размялся и побежал за поездом. Я бежал и видел, что семафоры встречаются все чаще, и понимал – станция должна быть рядом. Одет я был в джинсы, футболку и резиновые тапочки. Мне вообще страшно не было. Я не думал о смерти, не думал о холоде. В голове была только одна мысль: добежать, добежать, добежать. Когда я через полчаса вломился к дежурному на станции Рихарда Зорге, тот обалдел, налил мне чаю и позвонил в полицию. Поезд свой я догнал в ту же ночь на машине в Нерюнгри. Я залез на свою полку и заснул. На следующий день переосмыслил жизнь. Но это уже личное».

Грета Гарбо – любимая актриса моей мамы. Она почему-то любила вспоминать, что у Гарбо нога сорокового размера. А Бродский говорил: «Венеция – это Грета Гарбо в ванной». А еще Гарбо в фильме «Ниночка», где она играет советского дипломатического работника – строгую Нину Якушеву, которая влюбляется в Париже в графа, говорит мечтательно, глядя в распахнутое в весну окно: «We have ideal, but they have a climate»[9]. Что, по сути, есть парафраз из Чехова: «Нам ваша философия не подходит. У нас климат суровый».

Холод чаще становится причиной смерти, чем жара. Хотя бы поэтому он ближе ко злу, к адскому Коциту. Проницательный Данте и тогдашняя мировая культура вообще пребывали в неведении о возможности жизни в областях, где борьба с морозом отнимает большую часть суток. Смысл рождается только с избытком свободного времени. В холодных же областях, порабощенных борьбой за выживание, рождается не смысл, а власть – насилие, которое дает возможность переложить заботу о тепле на других. Смысл, цивилизация вообще, – продукт милостивого климата и тепла. И, кажется, ад для Данте все-таки имел географическую привязку – к области неведения, к неизвестному Северу.

Когда я, шестнадцати лет от роду, приехал в Долгопрудный поступать в МФТИ, то перво-наперво был отправлен в административный корпус – сдавать аттестат и писать заявление о приеме. Это сейчас в Долгопрудном асфальт, а раньше, когда Физтех только был организован, никакого асфальта не было и со станции профессора и студенты добирались по колено в грязи. А перед входом в аудиторию стаскивали калоши. Ландау очень расстраивался, когда у него тибрили калоши, ибо никак не мог после лекции выйти из аудитории первым: его всегда задерживали вопросами, а нелюбознательные студенты тем временем разбирали гору калош – кому что достанется. И вот в конце одной из лекций Ландау за три минуты до звонка скомкал тему и громогласно объявил: «А теперь внимание. Все сидят на месте еще две минуты. И попробуйте только пошевелиться!» После чего вышел, выбрал пару самых лучших калош и был таков.

А еще раньше, до войны, в угловом доме того же Институтского переулка жили работники и пилоты знаменитого «Дирижаблестроя», начавшего работу в Долгопрудном в 1931 году. Пять лет «Дирижаблестроем» руководил капитан знаменитой «Италии» Умберто Нобиле. Его экспедицию, потерпевшую крушение, в 1928 году отправился искать Амундсен, компаньон и соперник Нобиле, погибший в этой спасательной операции. О работниках «Дирижаблестроя» писал Бабель – в сценарии, по которому так и не был снят фильм; у Бабеля вообще с кино не складывалось, пытался он работать и с Эйзенштейном, но это как коса на камень. Из сценария Бабеля известно, что готовые дирижабли в Долгопрудном швартовали к ветвям деревьев. Представляете город, полный деревьев, к верхушкам которых привязаны дирижабли?