Волнолом

Роберт вообще полагал, что общение с людьми из низов бывает весьма полезным. Он даже одеваться старался проще, особенно когда ехал в провинцию. Кронпринц посмеивался над этой его привычкой: «Барон, кого вы пытаетесь обмануть? Хоть в рубище обрядитесь — за своего не примут. У вас на лице написано — аристократ в пятнадцатом поколении». Роберт не обижался. Сойти «за своего» он, собственно, не надеялся, просто хотел чуть-чуть сократить дистанцию.

Вертя головой, он подмечал детали. Город небольшой, но зажиточный. В центре на каждом шагу — бытовая светопись. Чернильное мерцание под входом в ювелирную лавку — сигнал тревоги на случай, если полезут воры. Простенькие штрихи на оконных рамах в особняках, чтобы не залетали мухи и комары. Светоносная нить у богатой дамы на шляпке — не то от жары, не то от мигрени. Отметины на витринах, заставляющие бросить лишний взгляд на товар. И ещё амулеты — спрятаны у прохожих в карманах и под одеждой, но тёмный свет просачивается сквозь ткань.

Обычный человек, разумеется, ничего этого просто не разглядел бы. Но барон фон Вальдхорн не относился к обычным людям. Он был аристократом из Стеклянного дома, и способность к восприятию светописи имелась у него от рождения.

Богатые кварталы остались между тем позади. Булыжная мостовая закончилась, а вместе с нею — дребезжание и тряска. Дрожки покатились по немощёной улице, присыпанной мягкой пылью. Барон вздохнул с облегчением — путешествие становилось приятным. Тем более что и солнце решило дать городу короткую передышку, укрывшись за пухлым облаком.

Чем ближе к окраине, тем реже встречалась светопись. Так, мелькали иногда кустарные насечки на притолоках, едва способные сохранить крохотную чернильную искру. Наивные хозяева полагали, что это защитит от порчи, сглаза и незваных гостей. Впрочем, как подумалось Роберту, вера в такую защиту сама по себе оказывает благотворное (терапевтическое, если угодно) воздействие.

Пыльная лента дороги монотонно разматывалась, тянулась за город. Проползли мимо последние деревянные домики с огородами. Старый лохматый пёс, лежавший в тени огромного вяза, поднял голову и приоткрыл пасть, собираясь гавкнуть, но передумал и лишь проводил повозку укоризненным взглядом.

— А что, братец, — спросил барон у возницы, — сам ты отсюда родом?

— Известное дело, сударь. — Кучер с готовностью обернулся. — Почитай, всю жизнь тут провёл.

— И как, доволен?

— А чего ж? Не голодаю, крыша над головой имеется.

Энтузиазма в его голосе барон, однако, не уловил и продолжил расспросы:

— Значит, работа нравится?

— Работа-то она да, — информативно сообщил кучер. — Папаша мой, опять же, двадцать лет на ко́злах сидит. Ну, так и я вот…

— Традицию продолжаешь? Похвально. А вот скажи — другие края посмотреть не тянет? Страна-то у нас громадная. Или своя семья уже появилась, держит?

— Нету ещё, успеется. — Парень беззаботно тряхнул вихрами. — А другие края посмотреть — оно бы, конечно, здорово. Только ведь, сударь, кому я в тех краях нужен? Ту же столицу взять. Вот разве подсказал бы кто…

Он посмотрел на Роберта таким невинным и честным взглядом, что тот невольно усмехнулся и подбодрил:

— И что тебе подсказать?

— Говорят, там такие повозки строят — вроде как паровозы, только без рельсов. Прямо по улицам будут ездить, вместо извозчиков. Правда ли? Или врут? Очень уж любопытно.

— Вместо извозчиков — это ты, любезный, загнул. Повозки-то есть, несколько штук построили, но больше для развлечения. Пыхтят, чадят, ломаются постоянно. Так что хлеб у тебя не отобьют, не волнуйся.

Кучер, получив эту исчерпывающую справку, поблагодарил и принялся о чём-то усиленно размышлять. Барон тоже погрузился в раздумья. Вот, извольте видеть — про городские паровички уже судачат даже простолюдины в провинции. А ведь игрушки эти только что появились.

Да, Железный дом, будь он неладен, умеет привлечь внимание. В последние годы как-то он слишком активизировался, будто встряхнулся от долгой спячки. Клепает свои машины, как заведённый. Рельсы, вон, уже через все страну — и ведь не поспоришь, штука полезная, без них Девятиморье и за месяц не пересечь.

Мало того, жестянщики лезут в небо. Правда, их пузыри с моторами, дирижабли, летают пока что едва-едва, но кто знает, что будет дальше? А король на всё это смотрит и благосклонно кивает (хотя канцлера не сменил, тот по-прежнему — от «стекольщиков»)…

Солнце выбралось из-за облака и затопило землю новым потоком жара. Роберт, промокнув лоб платком, окликнул возницу:

— А попить у тебя, случаем, не найдётся?

— А как же, сударь. — Кучер вытащил флягу, встряхнул её. — Только тут осталось на донышке. Да и нагрелась, вы уж не обессудьте.

— Ладно, чего уж. — Роберт протянул руку. — Впрочем, погоди. Мы ведь сейчас через ту деревню поедем? Вон, впереди?

Но извозчик его разочаровал:

— Нет, сударь. Развилка тут, видите? Деревня прямо, а нам налево, к мосту. Хотя можем заехать, коли желаете. Крюк небольшой.

— Нет, не нужно, — решил барон. — А вон там что за домик?