Волнолом

Волнолом

Часть первая. ЧЕРНИЛЬНЫЙ СВЕТ. Глава 1

К зданию Третьего департамента Генрих подкатил на извозчике. Коляска с поднятым верхом, качнувшись на рессорах, остановилась у чугунных ворот.

Кучер обернулся, не выпуская вожжи из рук. Лицо у него было красное от мороза, пышные усы заиндевели; на форменном пальто с алым воротником блестела медная бляха, удостоверяющая, что её обладатель управляет экипажем первого класса.

— Пожалуйте, герр профессор.

Вообще-то свой род занятий Генрих не афишировал, но догадливость кучера его нисколько не удивила. Тот был явно человек опытный, в извозе не первый год. За такой срок волей-неволей приобретёшь практические познания в физиогномике и новомодной науке под названием «психология». Ну и, конечно, у любого извозчика в кармане припрятан заряженный амулет, позволяющий просвечивать пассажиров.

Впрочем, амулет — это так, подспорье. Ничего конкретного не покажет — ни возраст, ни профессию, ни тем более имя. Только общий эмоциональный настрой и уровень агрессивности. Чтобы возница понял, можно ли драть с клиента втридорога или лучше поостеречься.

— Сколько с меня?

— Две марки.

Вот, кстати. Если по совести, то запросил бы максимум полторы — от вокзала ехали минут десять. Но чувствует ведь, стервец, что этому пассажиру лень торговаться.

Выбравшись из коляски, Генрих огляделся и тяжело вздохнул. Он не был здесь уже очень давно и, грешным делом, надеялся, что больше никогда не окажется по этому адресу. Да и вообще в столицу не собирался. С каким удовольствием он остался бы сегодня дома, в предместье! Сидел бы сейчас в уютной квартире и набивал бы трубку, лениво глядя в окно и зная, что впереди простой и понятный день, наполненный шелестом старых книг и ароматом кофе…

Он так ясно представил себе эту картину, что чуть не полез назад в экипаж, но быстро взял себя в руки. Нет смысла дёргаться — от этих не убежишь, спокойной жизни теперь всё равно не будет.

Да и какое уж тут спокойствие, если вчера поздно вечером ему лично позвонил генерал и попросил оказать содействие следствию — по старой памяти, так сказать. Генрих, естественно, восторга не проявил. Но генерал к такой реакции был готов — ровно и методично он принялся излагать подробности дела, от которых шевелились волосы на затылке. И стребовал-таки обещание приехать утренним поездом.

Ворота были гостеприимно распахнуты, но посетителей, кроме Генриха, отчего-то не наблюдалось. Тротуар вдоль ограды был совершенно пуст — прохожие предпочитали другую сторону улицы.

Длинное унылое здание с треугольным фронтоном стояло чуть в глубине двора, стыдливо прикрывшись шеренгой высоких лип. Летом, как вспомнил Генрих, фасад едва просматривался сквозь густую листву. Но сейчас, в декабре, всё было видно как на ладони — добротная кирпичная кладка, аккуратные карнизы, окна с крестообразными рамами.

Он подумал, что в этом, пожалуй, есть некий символизм. Третий департамент желает оставаться в тени, чтобы не раздражать добропорядочных граждан ни своим видом, ни самим фактом своего существования в мире. Но они, граждане, всё равно вынуждены его лицезреть — ходят мимо и недовольно кривятся.

Усмехнувшись глубине своих обобщений, Генрих двинулся от ворот к крыльцу. Звук шагов был сухим и звонким — снег до сих пор не выпал, хотя мороз держался уже неделю. И не похоже было, что погода скоро изменится. Вместо нормальных туч, способных принести снегопад, над городом висела мутная сероватая мгла, и солнечный свет растекался в ней, как масло в перловой каше.

Тяжёлая дверь поддалась без скрипа. Лампы в вестибюле горели белым казённым светом. Слева обнаружился гардероб, справа — кабинка дежурного офицера. Прямо напротив входа была ещё одна дверь, ведущая непосредственно в недра здания. Её охраняли двое в синих мундирах.

Он неторопливо снял дублёный щегольской полушубок и отдал его гардеробщику. Потом, припомнив здешний порядок, подошёл к дежурному за стеклом.

— Добрый день. Мне назначено к десяти.

— Ваше имя?

— Генрих фон Рау.

— Документы, пожалуйста.

Дежурный долго рассматривал членский билет академического сообщества и переписывал данные оттуда в журнал. Управившись с этим, снял трубку телефонного аппарата, произнёс что-то быстро и неразборчиво, выслушал ответ и сказал: «Так точно». После чего протянул руку вправо и повернул неприметную рукоятку.

Короткая рябь прошла по стеклу между ним и гостем — и тот почувствовал нечто вроде слабого дуновения ветра. Откуда-то вдруг возник густой запах, будто от гниющих цветов, а во рту появился приторно-сладкий привкус. Генрих с трудом подавил желание сплюнуть, хотя знал, что все это — лишь фокусы восприятия. Мозг тщетно пытался перевести в понятные ощущения то, что происходило в эту минуту.

Дежурный разглядывал посетителя на просвет, задействовав при этом столько энергии, что хватило бы на сотню извозчичьих амулетов.