Волнолом

Комната за её спиной подёрнулась дымкой. Лампа мигнула — свет изменил оттенок, пропитался чернильной мутью. И ещё у него появился запах — медвяный и лёгкий, как над чертополоховым пустырём.

— Они идут, — сказала брюнетка. Голоса её Генрих не слышал, но прочёл в окне-зеркале по губам.

Из углов поднимались тени — уплотнялись, обретали человеческие пропорции. Тёмный свет тянулся к ним, пропитывал силой. У фигур обозначились лица, черты проступали резче. В них было что-то знакомое, и когда ближайшая тень приблизилась к Генриху и протянула руку, он не выдержал и обернулся к ней.

В комнате было пусто, лампа горела ровно.

Псы за окном заткнулись.

Генрих вернулся за стол, взглянул на часы. Дело приближалось к полуночи, хотя, по его ощущениям, времени после приезда домой прошло не так много. Это всё из-за дурацкой «беседки» — он уже не раз замечал, что если начинаешь вникать в тамошнюю дискуссию (а тем более, если сам пытаешься поучаствовать), то будто вываливаешься из жизни. Читаешь, пишешь, что-то доказываешь — а потом, подняв голову, понимаешь, что бездарно потратил несколько драгоценных часов. Взамен же не получил ничего, кроме злости на тупых оппонентов.

Но всё-таки, прежде чем покидать «беседку», следовало прояснить ещё одну вещь.

В списке тех, у кого чертополох на гербе, оказался Стеклянный дом. То есть, конечно, главный символ у него — линза, но на полном варианте герба есть целая куча мелких деталей. Генрих не помнил их наизусть, поэтому днём не особенно удивился, обнаружив там и сиреневый колючий цветок.

Проконсультируемся.

Взяв чистый лист, он написал: «Геральдика. Вопрос. Общий круг».

Ниже: «Коллеги, подскажите, пожалуйста, что означает чертополох на гербе у Стеклянного дома. Это абстрактный символ (стойкость, умение дать отпор) или есть конкретная подоплёка?»

Ответа не было минут десять. Генрих уже решил, что все знатоки отправились спать, когда отозвался некий Легат: «Коллега Тевкр, вы что-то путаете. Никакого чертополоха у «стекольщиков» нет. И никогда не имелось».

Генрих, почесав в затылке, подошёл к шкафу и отыскал справочник — пусть не такой подробный, как в библиотеке, но всё же. Открыл нужную страницу, проверил. Вернулся к столу: «Коллега Легат, ничего не путаю. Можете сами удостовериться. В нижней части герба, между кубком и вороном».

Пауза опять затянулась. Наконец проступил ответ: «Коллега, прошу прощения. Теперь, посмотрев на картинку, я припомнил — да, есть у них такой элемент. Не ручаюсь за точность, но смысл, вроде бы, следующий…»

На этом месте собеседник запнулся. Последние слова набухли чернилами и растеклись по странице кляксой. Генрих тихонько выругался — иногда такие сбои случались, неведомые флуктуации нарушали общение через «беседку». Причём обязательно в самый неподходящий момент.

Ну и ладно.

Со знатоками больше не пообщаешься — значит, осталась рукопись. Глаза, правда, уже слипались, но хотя бы полистать её было можно.

Всего в рукописи имелось пятнадцать глав. Каждая посвящалась отдельному персонажу. Как явствовало из краткого предисловия, все описанные события происходили в последние пять лет Стеклянного века. Автор объяснял, что цель его состояла в том, чтобы показать скрытые «движенья души», влияющие на политические решения. Для этого-де и понадобилась беллетризация.

Первым действующим лицом был барон Роберт фон Вальдхорн, советник кронпринца. В главе рассказывалось, как он прибыл в провинцию с поручением, суть которого Генрих с ходу не уловил.

Просмотрев несколько страниц по диагонали, Генрих вздохнул и вернулся к началу. Если уж читать, то внимательно, иначе упустишь важное.

«Сойдя с поезда, столичный гость направился прямиком к извозчичьим дрожкам. Солнце палило немилосердно, и хотелось поскорей добраться до места. Словоохотливый кучер объяснил, что ехать около часа — через поле, мимо Дюррфельда, потом через мост…»

Генрих не сразу понял, что зацепило его внимание. Перечитал абзац, потом ещё раз — и удовлетворённо прищёлкнул пальцами. Ну конечно!

Дюррфельд.

Он уже слышал сегодня это название. Родная деревня убитого аптекаря.

Даже спать расхотелось.

Может, разбудить генерала? В качестве мести за сегодняшние волнения?

Нет, сначала всё-таки почитаем.

Глава 8

— Трогай.

Лошадь, понукаемая возницей, потрусила прочь от вокзала. Роберт фон Вальдхорн поёрзал на деревянном сиденье, пытаясь устроиться поудобнее. Правой рукой облокотился на бортик, а левую положил на кожаный саквояж, который уже успел нагреться под солнцем и лихо сверкал латунными пряжками.

Дрожки отчаянно дребезжали, пересчитывая булыжники под колёсами. Конечно, Роберт мог бы нанять экипаж побогаче и покомфортнее, но у него были свои резоны. Он никогда не упускал случая прозондировать настроения в обществе, а проще говоря — послушать местные сплетни. А этот кучер — белобрысый парень с хитрющей физиономией — показался наиболее перспективным источником.