Волею богов

Тощий Волк выставил вперёд тепостопилли, яростно стиснул зубы и ринулся на врагов. Оглушительный треск. Наконечник проломил чималли противника и застрял в нём. Парень повернул и затем выпустил древко, а мятежник отбросил щит. Юноша выхватил макуауитль и замахнулся. Мимо – изменник увернулся и тут же пустил в ход дубину. Воин пригнулся и рубанул по ногам. Предатель заорал, как подстреленный пекари, и упал навзничь. Кто-то выскочил с каменным топором, но тут же свалился с дротиком в боку. Рядом поверг какого-то верзилу доблестный Тлакауэпантли. Коаиуичль схватился с коренастым недомерком. Член ордена Владыки Зари уже наметил новую цель – здоровяка в стёганом доспехе, как вдруг лезвие скользнуло по ичкауипилли. Хвала Тескатлипоке, оно вспороло лишь ткань. Куиллокуэтлачтли повернулся: двое сумели незаметно зайти сзади. Ах, как не хватает силы детей Дарителя Жизни. А богохульники, один с топором, другой с ножом на длинной палке, уже ухмыляются. Не тут-то было. Избранник Венеры сделал ложный выпад в сторону – враги кинулись туда, а он тут же наскочил на первого и двинул щитом, и в тот же миг мощным ударом выбил оружие у второго.

Северяне теснили сторонников Илькауалока, но те неохотно сдавали позиции. Кажется, один из подданных Чикуатемока остался лежать на мостовой. Хоть бы не погиб. Однако нечестивцы нападали со вех сторон. Некогда было даже посмотреть, что с ним. Из-за угла вылетел совсем мальчишка, худосочный, в одной набедренной повязке. Но лицо исказилось жуткой злобой. Ребёнок с неистовым рёвом выставил вперёд заострённую палку и яростно побежал. Тощий Волк легко увернулся. Гадёныш хлопнулся на живот. Воин не хотел его губить – совсем маленький, но всё же припечатал пяткой по рёбрам, чтоб не встал. Ну, где же остальные?

И тут слева послышался боевой клич. На площадь прибыл второй отряд. Наконец-то! В свете факелов виднелся кецальпамитль Уэмескитля и штандарт Чикуатемока. Атокатеки напали на бунтовщиков с фланга. Те растерялись и дрогнули, а затем побежали. Куиллокуэтлачтли пустился в погоню. Бывшие участники осады неслись, как стадо диких свиней. Они запинались, сбивали друг друга с ног, бросали оружие. Сначала изменники мчались вдоль дворца сиуакоатля, а затем пытались спрятаться в разграбленных поместьях аристократов. Их никто не собирался убивать. Но следовало полностью рассеять противника и не дать вновь собраться. Парень зашёл уже далеко в глубь улиц и остался один. «Пора назад», – сказал он себе, развернулся и пошёл обратно. Кругом темно, лишь вдалеке мерцают отблески пламени. Юноша расслабился и опустил щит. Внезапно бабочка на груди вновь запылала. Тощий Волк метнулся к стене. Вовремя! Из проулка между домами выскочил мужчина с копьём. Предательский удар в спину не удался, и богохульник заскрежетал зубами от досады. Молодой воин рубанул макуаутилем и выбил древко из рук противника.

– Ну что? Хочешь умереть? – крикнул избранник Венеры и решительно шагнул вперёд.

Подлец завизжал от ужаса, как обезьяна, и бросился наутёк. Куиллокуэтлачтли побрёл обратно к атокатекам. На душе было гадко, перед глазами стояло лицо мальчика, полное слепой ярости, как можно внушить ребёнку столько злобы? А этот последний? Настоящий боец не выжидает, чтобы напасть из-за угла. Благородный муж сражается лицом к лицу. Сколько всё-таки отвратительного может быть в людях. На какую низость толкают их ложь и пустые обещания!

Пространство перед дворцом заполняли обломки палаток, костровища, черепки битой посуды и объедки. В лужах крови стонали раненые, кое-где лежали и мёртвые тела. Посреди площади стоял Чикуатемок. Вождь был мрачен, он тяжело дышал и угрюмо оглядывал поле боя. В мерцании факелов его облик казался особенно грозным. Подошёл Уэмескитль.

– Сколько? – сурово спросил текутли.

– Наших шестеро раненых. Один тяжело, но может ещё выжить.

– Ясно, – процедил Нисходящая Сипуха сквозь зубы и отвернулся.

И тут из ворот дворца вышел Истаккальцин в роскошном плаще из перьев и короне шиууицолли. За ним слуга нёс личный штандарт сиуакоатля, а сзади следовали четверо жрецов. Замыкал шествие Несауальтеколотль. Он тоже переоделся в парадное облачение. На лице Голодной Совы застыли смущение и печаль.

– На колени! – скомандовал владыка Атокатлана и сам почтительно поклонился.

– Можете вставать, – властно произнёс сановник. – Я смотрю, вы действовали вопреки приказу тлатоани, – продолжил он. – Конечно же, неповиновение – это измена, – Господин Белого Чертога многозначительно обвёл взглядом площадь. – Однако не могу не признать. Вы сражались в интересах державы, во имя сохранения власти законного правителя. А потому я считаю, что вы заслуживаете снисхождения. В любом случае вашу судьбу будет решать тлатоани Уэмацин. Но я, в свою очередь, постараюсь умерить его гнев и сделать так, чтобы приговор не был суров. Сейчас же воины должны остаться здесь на площади и охранять дворец. Покажите раненых моим жрецам. Они проведут обряды исцеления. А вы, почтенные Чикуатемоцин и Уэмескицин, пожалуйста, идите за мной и наслаждайтесь гостеприимством тлатоани.