Волею богов

Куиллокуэтлачтли шагал подле паланкина Голодной Совы. Когда юноша выходил в город в красивом белом тлауистли с эмблемами Венеры, то всякий раз испытывал гордость. Оказаться членом нового ордена – великая честь. Подумать только, он мог легко упустить свой шанс. Воистину, сам Даритель Жизни тогда взял молодого воина за руку и привёл в резиденцию Голодной Совы. Даже сейчас, когда парень вспоминал о событиях той ночи, ему становилось не по себе. Великий Тлауискальпантекутли на самом деле передал своим воспитанникам часть собственного могущества. Тощий Волк с восторгом осваивал новые сверхъестественные боевые навыки. Первым из них оказалась аура подавления боли. Она позволяла соратникам на короткое время, несмотря на раны и ушибы, действовать, будто совершенно здоровые отдохнувшие люди. Кроме того, подопечные Несауальтеколотля научились атлатлем пускать разряды звёздного света или наполнять энергией обычные дротики, от чего те или увеличивали пробивную силу, или примораживали противника к месту и сковывали его движения. Глава культа рассказывал, будто существуют и более мощные заклятия, но они будут открыты тайно и только тем, кто достигнет значительных высот в исполнении воли капризного бога. Как же хотелось опробовать всё это в настоящем сражении. Но последние несколько месяцев выдались мирными. Тоуэйо полностью покорились Тламанакальпану и начали получать из взаимодействия со столицей значительную выгоду. Даже с Ойаменауаком наладились отношения. Хотя Истаккальцин считал и прибытие посла, и начало торговли с далёкой родиной затишьем перед бурей.

Паланкин следовал на окраину. Клочковатые облака то набегали на мертвенно-бледный диск луны, то обнажали тусклое ночное светило, напоминавшее череп, который несколько лет пролежал в песке. Влажный воздух казался густым, словно атолли. Пахло сырым мхом, плесенью, лесной подстилкой и гнилыми водорослями. Тишина. Казалось, и сонный город, и прибрежные скалы, и болотные кипарисы замерли в тревожном ожидании. Вот только люди в безмятежном неведении не догадываются о тайнах грядущего.

Показались знакомые заросли какалошочитль. Приторный аромат цветов перебил дух нездоровых испарений. Несауальтеколотль сошёл на землю и приказал носильщикам ждать. Тощий Волк взял у слуги факел и прошёл вслед за господином по узкой тропке в зарослях плюмерий. Странно, он никогда не испытывал такого, но сегодня ночь казалась парню враждебной и опасной. Кривые узловатые стволы представлялись удавами в засаде, готовыми к броску. Угловатые ветки, словно костлявые руки, норовили схватить или поцарапать. Но Голодная Сова не замечал смутного беспокойства телохранителя. Он почему-то очень устал за последние тринадцать дней, хоть и работал не больше обычного. Теперь же жрец полагался на целительную силу вод священного источника и света Утренней Звезды. Надежда придала мужчине духа, и он смело шёл вперёд в предвкушении скорого прилива свежести и благодати. Куиллокуэтлачтли еле поспевал за жертвователем, будто ноги сами отказывались идти. «Эй, не отставай! – крикнул возжигатель копала. – Ты должен освещать мне путь, а не плестись в хвосте, ты сегодня какой-то несобранный, завтра я отпущу тебя вечером домой к родителям», – добавил он.

От чего-то жёсткие листья тревожно зашумели. Вдруг карем глаза юноша заметил тень в зарослях. Неужели стоит человек? Молодой воин повернулся – никого. Но от чего тогда по спине побежал холодок, а в животе назойливо защекотало? Парень судорожно сжал рукоятку макуауитля, будто боль сможет придать смелости.

Пришли. Тощий Волк обычно не подходил близко к источнику, он считал правильным оставить Несауальтеколотля наедине с небесным покровителем. Сам же член ордена Венеры воткнул факел в землю и расположился на траве возле куртины спатифиллума. Говорили, весной здесь ещё цветут башмачки, но сейчас их не увидишь. Голодная Сова проследовал к самому берегу. В тишине он прочитал короткую молитву. Как обычно, налетел ветер. В ответ на призыв служителя культа лучи звёзд, словно разящие дротики, пронзили густую пелену облаков. Священник собрал потоки света в кулак и наполнил купальню серебристым сиянием. Исполнитель обряда сбросил одежды у кромки воды и нырнул в искристый поток.