Волею богов

Снова монотонный таинственный напев раздался в тишине. И казалось, будто другие звуки на время отступили, исчезли вместе с суетным шумом столицы. Вот уже и голос жреца пропал куда-то, влился в сплошное марево сознания и растворился там весь без остатка. Нет, не тишина, а какой-то странный неясный гул стоял в ушах, а тело будто бы стекло вниз на каменные плиты, словно жидкое тесто. Но пошевелиться юноша уже не мог. Члены не повиновались, и он, беспомощный, отдался на произвол потусторонней силе, с которой не мог бороться. Однако вскоре Тощий Волк уразумел иное: нет, плоть оставалась на месте. Это душа оторвалась от земли и теперь направилась вверх, повинуясь загадочному зову. Вот же площадка для занятий, расписные алтари, зал собраний на платформе. Рядом стадион для игры в мяч, где работники из соседних селений возводят наклонные стены. За ней тянется прямая главная улица. Маленькие людишки спешат по делам. Носильщики тащат мешки с кукурузой на рынок, судьи в красочных плащах с веерами из перьев и списками в руках идут на заседание, мимо них быстро прошла женщина с ребёнком за спиной, чинно проследовал паланкин с разодетым, словно макао, послом комильтеков. Ближе к югу белели здания дворца тлатоани Уэмака в окружении молодых садов. Здесь царедворцы расхаживали в тени длинных колоннад, а воины-орлы ждали награждения храбрецов. А на севере высился дом Таинственного Владыки, по-прежнему недостроенный. Дымок струится с площадки для жертвоприношений, должно быть, кто-то из жрецов воскуряет копал перед ликом божества. Недалеко в храме Тлауискальпантекутли заканчивались дневные моления. Служители били в барабаны и дудели в раковины, а толпа зевак следила за удивительным действом. Но вот уже центр Тламанакальпана остался позади. Показались городские стены, башни, пристань. У ворот стражники с копьями придирчиво досматривают всех прибывающих в столицу. На чинампах трудятся крестьяне, лёгкие лодочки снуют в густой сети каналов между рукотворных островов.

Тощий Волк ужаснулся. Что случилось? Неужели смерть? Всю его сущность будто поразила молния. Но от чего тогда он умер? Нет, на путешествие в Миктлан совсем не похоже. А если это вознесение к Уицилопочтли? Но Колибри Левой Стороны сопровождают только те, кто сложил голову в бою или окончил дни на жертвенном камне. Нет, бред. А душа летела всё выше и выше, вверху проплывали облака, а под ним протоки и острова затопленного леса слились в дивный сине-зелёный узор. Далеко впереди сверкал огромный мерцающий простор – море, которого юноша ещё никогда не видел. Слева показались земли комильтеков с огромными, словно горы, пирамидами, а вот и сами скалистые пики, тотчас позади них в серебристой дымке с ослепительными снежными шапками. Здесь, на холодных уступах, заклинатели дождя в диковинных масках посылали молитвы о плодородии. А у подножья к священному колодцу следовала яркая процессия для совершения торжественного жертвоприношения. Парень посмотрел туда, где Атекуауатлан переходил в невысокое плоскогорье. Где-то там осталась далёкая родина. И на мгновение молодому мужчине показалось, будто он видит знакомые с детства дворцы и ступенчатые дома Ойаменауака.

«Куда же меня несёт? Нужно вырваться. Нельзя вот так просто позволить унести себя невесть куда! – думал Тощий Волк. – Вдруг я ещё смогу…». Он пытался грести руками и ногами, бултыхаться, как в воде, когда его впервые привели к реке и научили плавать. Но чем двигать, когда тела нет? Кости, мышцы и кожа остались там перед текиуакакалли. Оставалось одно – повиноваться непреодолимой силе. Страх смерти и неизвестности двадцатикратно усилило отчаяние, ведь даже олень в клыках ягуара пытается выбраться, бьёт лапами, кричит, извивается. А сейчас некто не даёт сопротивляться и тянет-тянет куда-то, словно крестьянин, вырывающий безвольный стебель маиса.

Воистину, человек – лишь игрушка в руках Ипальнемоуани. Остаётся лишь созерцать и ждать неминуемого рока. Прошло ещё немного времени, и Куиллокуэтлачтли смог окинуть взором весь Семанауак[95]. Пять гигантских деревьев, на каждой ветке которых мог расположиться небольшой город, завораживали взгляд неизъяснимой красотой: маисовое на западе, колючее красное – на юге, сине-зелёное шипастое – на севере, увешанное нефритом – на востоке, и последнее древо центра с кукурузными початками и перьями кецаля вместо листьев, питаемое кровью богов. Воин всегда знал о них, но никогда даже не представлял, как величественно выглядят древнейшие обитатели земли, ровесники пятого солнца.