Волею богов

Куиллокуэтлачтли первый раз видел недовольство хозяина. Нет, жрец не ругался, в его словах не чувствовалось никакого гнева. Голос сохранял спокойствие и рассудительность, хотя еле уловимые нотки негодования всё равно слышались в некоторых интонациях. Справедливо упрекнуть и научить, исправить ошибку – вот какую цель преследовал избранник Властителя Зари. О таких людях древние говорили: «Он делает мудрыми чужие лица, заставляет других приобретать лицо и развивать его». Без крика, жестокости и бранных слов наставник дал парню осознать ошибку и постичь свою вину. Вот как бывает, когда собственные интересы ставятся выше воли богов.

– Я понял, господин, – проникновенно сказал Тощий Волк и опустил глаза.

– Я вижу, – удовлетворённо кивнул Несауальтеколотль.

Напряжение в позе спало, и возжигатель копала с облегчением откинулся на спинку икпалли. Видно было, священнику совсем не по душе такие разговоры. Йоуальшочитль одобрительно посмотрела на мужа, и суровое выражение лица сменилась лёгкой полуулыбкой:

– Тебе повезло, дружок, господин прощает тебя. Но в следующий раз он обязательно велит подбавить синяков на твоём гладеньком, упругом тельце, – произнесла она с незлобной насмешкой.

– Благодарю вас, господин, и вас, госпожа. – Молодой воин встал на колени и почтительно поклонился. Ночной Цветок усмехнулась в кулак.

– Можешь не беспокоиться. Я никому не скажу о нашем разговоре, – заверил Голодная Сова. – Но будь уверен, я сделаю так, чтобы ты перестал быть изгоем. Очень скоро все вы станете настоящими братьями по оружию. Вы поймёте, как вы нужны друг другу. Всё решится в ближайшем будущем.

Глава 5. Чудесное путешествие

Уже со следующего дня в занятиях появилось много новых упражнений в группах. Ученики волей-неволей вынуждены были общаться и взаимодействовать, ведь в случае провала их ждало суровое наказание. Кроме того, несколько раз совет текиуакакалли проводил состязания ордена Венеры и ордена Ягуаров, а также игры в мяч с жителями других городов. Чаша успеха склонялась то на одну, то на другую сторону. Но каждый раз азарт и желание победить сплачивали команду, заставляли всех работать слаженно. Они вместе делили и радость побед, и горечь поражений, а Тощему Волку удалось несколько раз отбить почти безнадёжную подачу. Очень скоро соратники стали воспринимать его как своего, и все прежние распри забылись. А юноша втайне благодарил не по годам мудрого и проницательного жреца. А ещё парню часто казалось, что господин тихонько улыбается всякий раз, когда он обивает тяжёлый каучуковый шар.

Теперь, когда телохранитель священника стал общаться с ребятами, он так и не осмеливался спросить о самом главном. Однако из подслушанных разговоров ему удалось узнать следующее: большинство воинов, если не все, так и не получили откровения от Тлауискальпантекутли. Более того, они считали пение Несауальтеколотля чем-то странным и непонятным, а к тому же совершено бесполезным. Куиллокуэтлачтли, будучи наиболее близким к жертвователю, их мнение не разделял, более того, считал подобные высказывания оскорбительными и даже богохульными. Однако на сердце стало немного легче. Видимо, время ещё не пришло.

Всё случилось неожиданно, как и положено событиям, круто меняющим жизнь. Тот день не сулил ничего особенного. Тусклое солнце лениво светило из-за густых туч, словно человек, который ещё до конца не проснулся и решил понежиться под одеялом. Оттого вплоть до самого обеда казалось, будто всё ещё стоит раннее утро. И оно обещало так же незаметно перейти в бесцветный, серый вечер. Тишь и безветрие кругом. Некому разогнать плотную пелену облаков. Воздух, густой, прохладный, нездоровый, слой за слоем оседал у самой земли. Вот и спать хотелось постоянно. Стоило только остановиться, а того хуже – сесть, как веки опускались сами собой, слух притуплялся, а мысли, словно стая непоседливых попугаев, стремительно покидали дремотную голову.

В такую пору занятия для Тощего Волка превратились в пытку временем, и он только и ждал, когда же долгие упражнения подойдут к завершению. Даже поединки не могли взбодрить молодого мужчину, и все удары он наносил безотчётно и невпопад. Но вот на платформу вышел Несауальтеколотль и занял место на циновке. Даже перья кецаля не трепетали в недвижимом воздухе, а застыли, словно на дворцовой фреске. Постепенно члены ордена расселись внизу. Куиллокуэтлачтли тяжело опустился подальше, в третьем ряду, и скрестил ноги. «Хоть бы не заснуть, хоть бы не заснуть!» – думал он, опасаясь опозориться перед товарищами и наставником.

– Закройте глаза, – как обычно, прозвучал ровный, негромкий голос, и парень до боли стиснул кулаки и закусил щёки в попытке спастись ото сна.