Власть меча

Эндрю Дугган был издателем «Кейп Аргус», англоязычной газеты с самым большим числом подписчиков в Кейптауне. Он был хорошим другом Сантэн и часто заходил в гости, и все же то, что он явился без предупреждения, выглядело более чем странно. Волосы Сантэн выглядели растрепанными, несмотря на повязанный на голову шарф, она раскраснелась, вспотела и не нанесла макияж…

– Скажи ему, что меня нет дома, – приказала она.

– Мистер Дугган приносит свои извинения, мэм, но это важное дело. Он использовал выражение «вопрос жизни и смерти», мэм.

– О, ладно. Пойди скажи ему, что я буду через пять минут.

Она сменила просторные штаны и безрукавку на утреннее платье и слегка припудрилась, после чего влетела в переднюю гостиную, где у застекленной двери на веранду стоял Эндрю Дугган, глядя на Атлантику.

Сантэн поздоровалась с ним достаточно сдержанно и не подставила щеку для поцелуя, что было знаком ее неудовольствия. Эндрю заговорил виноватым тоном:

– Я понимаю, что вы чувствуете, Сантэн, это чертовски нахально с моей стороны врываться сюда, но я просто вынужден поговорить с вами, а по телефону это объяснить нельзя. Прошу, скажите, что я прощен.

Сантэн смягчилась и улыбнулась:

– Вы прощены, и я угощу вас чашкой чая, чтобы это доказать.

Она налила чая оранж-пеко в тонкую, как бумага, фарфоровую чашку «Ройял Далтон», подала ему и села рядом с ним на диван.

– Жизнь или смерть? – спросила она.

– Правильнее сказать – жизнь и рождение.

– Вы меня интригуете. Прошу, Энди, продолжайте.

– Сантэн, я получил более чем необычное сообщение, подтвержденное документами, которые на первый взгляд кажутся подлинными. Если это так, то я буду вынужден опубликовать эту историю. Сообщение касается вас и вашей семьи, но в особенности вас и Шасы. Это весьма опасные сведения…

Он умолк и взглядом попросил разрешения продолжать.

– Дальше, пожалуйста, – произнесла Сантэн со спокойствием, которого не ощущала.

– Не вдаваясь в подробности, Сантэн… нам сообщили, что ваш брак с Блэйном был вашим первым и единственным браком…

Сантэн почувствовала, как на нее обрушилась свинцовая волна страха.

– …Что, конечно, означает, что Шаса – незаконнорожденный.

Сантэн вскинула руку, останавливая его:

– Ответьте мне на один вопрос. Ваш информатор – кандидат от Национальной партии в избирательном округе Хоттентотс-Холланд. Я угадала?

Журналист слегка склонил голову, подтверждая, но сказал:

– Мы не раскрываем наших источников. Это политика нашей газеты.

Они довольно долго молчали, и Эндрю Дугган изучал лицо Сантэн. Какой же необыкновенной женщиной она была, неукротимой даже перед лицом катастрофы… Ему стало грустно, когда он подумал, что именно ему придется разрушить ее мечты. Он ведь догадывался о ее амбициях и вполне соглашался с ними. Шаса Кортни мог многое дать нации.

– У вас, конечно, имеются документы? – спросила Сантэн.

Дугган покачал головой:

– Мой информатор придерживает их, пока я не дам обещание напечатать все перед днем голосования.

– Что вы ему ответили?

– Если я не смогу получить от вас опровержения, я должен буду все опубликовать. Это в интересах читателей.

– Дайте мне время до завтрашнего утра, – попросила Сантэн, и он заколебался. – В качестве личной услуги, Энди, пожалуйста.

– Хорошо, – согласился Дугган. – Это меньше того, чем я вам обязан. – Он встал. – Мне жаль, Сантэн, я и так отнял у вас слишком много времени.

Как только Эндрю Дугган ушел, Сантэн помчалась наверх, приняла ванну и переоделась. Через полчаса она уже сидела в «даймлере» и мчалась в Стелленбос.

Было уже больше пяти часов, когда она остановилась перед юридической фирмой «Ван Шур и де ла Рей», но парадная дверь открылась, едва Сантэн коснулась ее, и она увидела, что один из партнеров задержался на работе.

– Минхеер де ла Рей ушел сегодня немного раньше. Хочет поработать дома, в тишине.

– У меня слишком неотложное дело. Можете дать мне его адрес?

Это оказался милый, но скромный дом с остроконечной крышей, расположенный на акре земли, на берегу реки, рядом с огромным поместьем Ланцерак. Кто-то основательно заботился о саде, его наполняли цветы даже в такое позднее время года, когда в горах уже выпал первый зимний снег.

К Сантэн вышла женщина – крупная блондинка с красивой головой и высокой полной грудью. Она сдержанно улыбнулась, приоткрыв дверь лишь наполовину.

– Мне бы хотелось поговорить с минхеером де ла Реем, – заговорила Сантэн на африкаансе. – Не сообщите ли вы ему, что пришла миссис Малкомс?

– Мой муж работает. Мне не хочется его беспокоить… но входите, я узнаю, поговорит ли он с вами.

Она оставила Сантэн в передней гостиной с цветастыми темно-красными обоями, бархатными гардинами и тяжелой тевтонской мебелью. Сантэн была слишком взвинчена, чтобы сидеть. Она остановилась в центре комнаты и уставилась на картины на стене над камином, не видя их, а потом почувствовала, что за ней наблюдают.

Она быстро обернулась; в дверях стоял ребенок, рассматривая ее с откровенным любопытством. Это был чудесный мальчик, лет семи или восьми, со светлыми кудрями, но с неподходящими к ним темными глазами под темными бровями.