Власть меча

Тара сжала руку Шасы, и они пошли туда, где стоял «паккард». Они сели рядом на передние сиденья, но Тара не спешила запустить мотор. Оба были потрясены и растеряны.

– Я просто не могу в это поверить, – прошептала Тара.

– Мне кажется, что я нахожусь в бешено несущемся поезде, – сказал Шаса. – Въезжаю в темный туннель, выскочить невозможно, остановить поезд невозможно… – Он тихо вздохнул. – Бедная наша старая Южная Африка… Одному Богу известно, какое будущее тебя ждет.

Мозеса Гаму окружали люди. Маленькая комната со стенами из оцинкованного железа была набита битком. Здесь были его постоянные охранники, и главный среди них – Темный Хендрик.

Комнату освещала лишь единственная дымная керосиновая лампа, и ее желтое пламя подчеркивало черты лица Мозеса Гамы.

«Он настоящий лев среди людей», – думал Хендрик, снова вспоминая древних королей – Чаку или Мзиликази, этих великих черных слонов. Вот так они должны были созывать на совет военных вождей, так должны были отдавать приказ к битве.

– Даже сейчас упрямые буры хвастаются своей победой по всей нашей земле, – сказал Мозес Гама. – Но говорю вам, дети мои, а я говорю правду, что под взмывающим пламенем их гордыни и алчности лежит пепел их собственного истребления. Это будет нелегко, и это может затянуться надолго. Предстоит тяжелая работа, невыносимо тяжелая работа и даже кровавая работа – но завтрашний день принадлежит нам.

Новый заместитель министра юстиции вышел из своего кабинета и направился по длинному коридору Юнион-билдинг, этого массивного комплекса, подобного крепости, задуманного и построенного сэром Гербертом Бейкером на невысоком холме над Преторией. Это было административное управление правительства Южной Африки.

Снаружи было темно, но в большинстве кабинетов горел свет. Все работали допоздна. Бразды правления переходили в новые руки, и это был обременительный труд, но Манфред де ла Рей наслаждался каждой утомительной подробностью задачи, вставшей перед ним. Он весьма ценил честь, оказанную ему. Он был молод, и кое-кто поговаривал, что даже слишком молод для поста заместителя министра, но он намеревался доказать им, что они ошибаются.

Он постучал в дверь кабинета министра и открыл ее, услышав: «Ком бинне!» – «Входите!»

Чарльз Роббертс Сварт, по прозвищу Блэки, был высок ростом почти до уродства, с огромными руками, которые сейчас лежали на столе перед ним.

– Манфред! – Его улыбка походила на трещину, возникшую в гранитной глыбе. – Я вам обещал один маленький подарок, так вот он. – Он взял конверт с эмблемой Южно-Африканского Союза и через стол протянул его Манфреду.

– У меня нет слов, чтобы выразить благодарность, министр. – Манфред взял конверт. – Я лишь надеюсь показать ее преданностью вам и усердным трудом в предстоящие годы.

Вернувшись в свой кабинет, Манфред открыл конверт и развернул лежавший в нем документ. Медленно, смакуя каждое слово, он прочитал текст полной амнистии, дарованной Лотару де ла Рею, осужденному за разнообразные преступления и приговоренному к пожизненному заключению. Завтра он сам отвезет начальнику тюрьмы эту бумагу, а затем возьмет отца за руку и снова выведет на солнечный свет.

Манфред встал и подошел к сейфу, набрал цифровую комбинацию и открыл тяжелую стальную дверцу. На верхней полке сейфа лежали три папки; он взял их и положил на свой письменный стол. Одна папка была от военной разведки, вторая – из штаб-квартиры управления уголовных расследований, третья – его собственного Министерства юстиции. Понадобилось время и тщательная работа, чтобы собрать их вместе на его столе и чтобы все содержавшиеся в них записи исчезли из упоминаний в архивах. Это были единственные документальные свидетельства существования «Белого Меча».

Он не спеша прочитал все бумаги от начала до конца. Закончил Манфред далеко за полночь, но теперь он знал, что никто из упомянутых в папках людей не мог связать «Белый Меч» и Манфреда де ла Рея, олимпийского чемпиона, а ныне заместителя министра юстиции.

Взяв все папки, он вышел с ними в прилегающую к кабинету комнату, где включил шредер. Опуская в аппарат листок за листком и наблюдая, как они превращаются в тонкие бумажные спагетти, Манфред обдумывал то, что узнал из них.

– Значит, была какая-то предательница, – тихо бормотал он. – Я был предан. Женщина, молодая женщина, говорящая на африкаансе. Она знала все, от ружей в Претории до засады в горах. Но обо всем этом знала только одна женщина.

Да, со временем она получит свое, но Манфред не спешил – и без того нужно было за многое расплатиться и взыскать много долгов.

Когда последняя страница донесений превратилась в ничтожные полоски, Манфред запер кабинет и спустился туда, где на парковке стоял новенький черный «форд-седан», соответствующий его новому статусу.

Он поехал к своей роскошной официальной резиденции в элегантном пригороде Уотерклуф. Поднимаясь по лестнице в спальню, он ступал осторожно, чтобы не разбудить Хейди. Она снова ждала ребенка, и ее сон был драгоценен.