Власть меча

– Мой информатор отозвал свое заявление, Сантэн. Он мне сказал, что документы – все документы, связанные с этим делом, – случайно сгорели. Думаю, кто-то на него повлиял, Сантэн, но ради себя самого не хочу думать, кто именно.

Двадцать пятого мая 1948 года, накануне дня всеобщего голосования, Манфред обратился к огромной толпе в Голландской реформатской церкви в Стелленбосе. Все собравшиеся твердо поддерживали Национальную партию. Никого из оппозиции в зал не пустили, за этим присматривали Рольф Стандер и его активисты.

Когда Манфред встал, чтобы заговорить, ему не сразу дали это сделать. Толпа аплодировала ему стоя, и он ожидал наступления тишины добрых пять минут. Однако, после того как овации затихли, люди сели и слушали в напряженном внимании, когда Манфред рисовал перед ними картину будущего.

– Под пятой Смэтса наша земля превратится в страну расы кофейного цвета и полукровок, а единственными белыми останутся евреи – те самые евреи, которые в этот самый момент убивают в Палестине ни в чем не повинных британских солдат. Как вы хорошо знаете, Смэтс спешит признать новый статус Израиля. Этого и следовало ожидать. Те, кто ему платит, – еврейские владельцы золотых рудников…

В толпе закричали: «Skande!» – «Позор!» – и он сделал выразительную паузу, прежде чем продолжить.

– А мы вместо этого предлагаем вам некий план, нет, больше чем план, – видение, дерзкое и благородное видение, которое гарантирует выживание и чистую, незапятнанную линию продолжения крови нашего народа. Будущее, которое в то же время защитит и все другие народы этой земли, цветных Кейптауна, индийцев, черные племена. Эта великая идея была разработана умными людьми, трудившимися из преданности и без личных интересов, – такими людьми, как доктор Теофилус Дёнгес, доктор Николаас Дидерихс и доктор Хендрик Френч Фервурд. Это блестящие умы, каждый из них!

Толпа ревом выразила свое согласие, а Манфред отпил немного воды из стакана и принялся листать свои записи, пока все не затихли.

– Это идеалистическая, тщательно разработанная и абсолютно безошибочная концепция, которая позволит всем разнообразным расам жить в мире, достоинстве и процветании, и при этом дающая каждому возможность сохранить свою индивидуальность и культуру. По этой причине мы и назвали такую политику сегрегацией. Это наше представление о том, как привести нашу землю к величию, картина, которой изумится весь мир, пример для всех людей доброй воли. Это то, что мы назвали апартеид. Это, мой любимый народ, мантия величия, которую мы готовы набросить на нашу страну. Апартеид, мои дорогие друзья, – это и есть то, что мы вам предлагаем, это сияющая картина апартеида!

Некоторое время он не мог продолжать из-за одобрительного шума, но когда наконец наступило молчание, он снова заговорил уже более деловитым тоном:

– Конечно, сначала необходимо будет лишить избирательных прав тех черных и цветных, которые уже внесены в избирательные списки…

Когда час спустя он закончил свое выступление, его вынесли из зала на руках.

Тара стояла рядом с Шасой, когда они ждали, пока комиссия завершит подсчет голосов и объявит результат по избирательному округу Хоттентотс-Холланд.

Зал был набит взволнованными людьми. Они смеялись, пели и шумно веселились. Кандидат от Национальной партии стоял в другом конце зала вместе с высокой светловолосой супругой, и их окружала толпа возбужденных сторонников, у всех на груди были розетки цветов Национальной партии.

Один из организаторов Объединенной партии нервно поманил Шасу через головы толпы, но Шаса был занят разговором со стайкой сторонниц, и на зов ответила Тара. Вернулась она уже через несколько секунд; и когда Шаса увидел ее лицо, он прервал беседу и направился ей навстречу, пробиваясь сквозь толпу.

– В чем дело, милая? У тебя такой вид, словно ты столкнулась с привидением.

– Это Оу Баас, – прошептала она. – Позвонили из Трансвааля. Смэтс проиграл Стандертону. Националисты победили.

– О боже, нет! – Шаса был ошеломлен. – Оу Баас занимал это место двадцать пять лет! Они не могут сейчас отправить его в отставку!

– В Британии отправили же в отставку Уинстона Черчилля, – сказала Тара. – Им больше не нужны герои.

– Это знак, – пробормотал Шаса. – Если Смэтс уходит, мы все уйдем вместе с ним.

Еще через десять минут по телефону пришла очередная новость. Полковник Блэйн Малкомс проиграл выборы в округе Гарденс с разницей почти в тысячу голосов.

– Тысяча голосов… – Шаса пытался осознать это. – Но это же почти десять процентов! Что происходит?

Председатель избирательной комиссии поднялся на эстраду в конце зала. Он держал в руке листок с результатами, и толпа мгновенно затихла и жадно подалась вперед.

– Леди и джентльмены, послушайте результаты выборов по округу Хоттентотс-Холланд, – заговорил чиновник. – Манфред де ла Рей, Национальная партия, – три тысячи сто двадцать шесть голосов. Шаса Кортни, Объединенная партия, – две тысячи двенадцать голосов. Клод Сэмпсон, независимый кандидат, – сто девяносто шесть голосов.