Власть меча

– Это пневмония, мефроу Бирман, – сообщил тете Труди врач, которого она уже во второй раз вызвала в особняк на следующий вечер. – Вам придется побороться за ее жизнь… сама она, похоже, бороться не желает.

Тетя Труди не позволила отвезти Сару в новую городскую больницу. Она сама ухаживала за девушкой, день и ночь оставаясь в маленькой задней спальне, отирая пот влажной губкой, пока лихорадка все усиливалась, сидела рядом с постелью и держала в ладонях горячую руку Сары. Она не оставила девушку даже тогда, когда произошел перелом, и Сара лежала бледная и похудевшая – ее лицо стало костлявым и изможденным, тусклые глаза казались слишком большими для темных провалившихся орбит.

На шестой день, когда Сара смогла сесть и выпить немного бульона без помощи тети Труди, доктор навестил ее в последний раз и за закрытой дверью спальни подробно осмотрел Сару. После этого он нашел тетю Труди в кухне и тихо и серьезно поговорил с ней. Когда он покинул особняк, тетя Труди вернулась в спальню и села рядом с кроватью на тот же стул, на котором она провела свое долгое бдение.

– Сара… – Она взяла тонкую руку девушки. Та была легкой, хрупкой и холодной. – Когда у тебя в последний раз были женские дни?

Сара несколько долгих секунд молча смотрела на нее, а потом впервые заплакала. Медленные, почти тягучие слезы набухали в глубине измученных глаз, худые плечи беззвучно тряслись.

– О, малышка моя! – Тетя Труди обняла ее и прижала к пышной подушке своей груди. – Бедная моя девочка… кто это сделал с тобой?

Сара тихо плакала, а тетя Труди гладила ее волосы.

– Ты должна мне сказать…

Внезапно ее нежная рука застыла на голове Сары, потому что тетя Труди вдруг поняла.

– Мани… это сделал Мани!

Это не было вопросом, но подтверждение последовало незамедлительно, когда из измученной груди Сары вырвалось болезненное рыдание.

– О Сара… бедная маленькая Сара!

Тетя Труди невольно повернула голову в сторону небольшой фотографии в рамке, стоявшей на столике у кровати больной девушки. Это был студийный снимок Манфреда де ла Рея – в боксерских трусах и майке, с серебряным поясом победителя, в классической позе боксера. Надпись на фото гласила: «Малышке Саре. От старшего брата Мани».

– Какой ужас! – выдохнула тетя Труди. – Что же нам теперь делать?

На следующий день, когда тетя Труди в кухне шпиговала оленью ногу, подаренную одним из прихожан, вошла босая Сара.

– Сара, тебе еще нельзя вставать! – строго произнесла тетя Труди, но тут же умолкла, потому что Сара даже не посмотрела в ее сторону.

Тонкая белая хлопковая ночная сорочка болталась на ее исхудавшем теле, и Саре из-за слабости после болезни пришлось ухватиться за спинку кухонного стула.

Но она собралась с силами и, как лунатик, подошла к плите. С помощью щипцов она открыла чугунную конфорку, и в отверстие вырвались оранжевые языки пламени. Только теперь тетя Труди заметила, что Сара держит в руке фотографию Манфреда. Девушка заранее вынула ее из рамки, а теперь подняла перед собой и изучала несколько секунд. А потом уронила в открытую конфорку.

Квадрат картона быстро съежился и почернел. Изображение на нем поблекло, став призрачно-серым, а потом исчезло в огне. Концами каминных щипцов Сара несколько раз ткнула в мягкий серый пепел, превращая его в пыль. Но и после этого она продолжала совать железо в огонь с ненужной силой, пока от бывшей фотографии вообще ничего не осталось. Затем она снова закрыла конфорку и уронила щипцы. Девушка покачнулась и, возможно, упала бы на горячую плиту, но тетя Труди подхватила ее и отвела к стулу.

Сара долго сидела, глядя на плиту, прежде чем заговорить.

– Я ненавижу его, – тихо произнесла она, и тетя Труди наклонилась над оленьей ногой, чтобы спрятать глаза.

– Мы должны поговорить, Сара, – мягко начала она. – Нам нужно решить, что делать.

– Я знаю, что делать, – ответила Сара, и от тона ее голоса тетя Труди похолодела.

Этот голос принадлежал не смышленому милому ребенку, а женщине, ожесточенной и озлобленной, полной гнева на жизнь, сотворившую с ней такое.

Через одиннадцать дней в Стелленбос вернулся Рольф Стандер, а шесть недель спустя они с Сарой обвенчались в Голландской реформатской церкви. Сын Сары родился 16 марта 1937 года. Роды были трудными, потому что младенец оказался крупным, а у Сары были узкие бедра, и к тому же ее тело все еще не до конца окрепло после пневмонии.

Рольфу позволили войти в палату сразу после родов. Он встал над кроваткой, глядя на красное личико новорожденного.

– Ты ненавидишь его, Рольф? – спросила Сара с кровати.

Ее волосы промокли от пота, она измучилась и устала. Рольф несколько мгновений молчал, обдумывая ответ. А потом покачал головой.

– Он – часть тебя, – сказал он. – Я никогда не смогу ненавидеть то, что является частью тебя.

Она протянула ему руку, и Рольф подошел к кровати и сжал ее.

– Ты добрый человек. Я буду тебе хорошей женой, Рольф. Обещаю.

– Я прекрасно знаю, что ты собираешься сказать, папочка.

Матильда Джанин сидела напротив Блэйна в его министерском кабинете в здании парламента.