Витька с Чапаевской улицы

– У вас живет... – Витька замялся, не зная, как лучше объяснить, кто ему нужен.

Женщина усадила его за стол, покрытый зеленой клеенкой. На столе стоял медный начищенный самовар. И больше ничего.

– Ты чей будешь, мальчик? – спросила женщина. Голос у нее был мягкий, душевный.

– Ничей, – сказал Витька. – Не здешний я... Живут у вас девушка и лейтенант?

– Я теперь знаю, кто вы, – улыбнулась женщина-капитан. – Ты – Витя Грохотов, а девочка – Вера Королева.

– Значит, Алла здесь? – воскликнула Верочка. Позабыв про Рыжего, она вместе с ними вошла в дом.

– Выходит, вы разыскиваете друг друга, – сказала женщина. – Алла – вас, а вы – ее?

– Где же она? – спросила Верочка и посмотрела на выкрашенную белой масляной краской дверь, ведущую в другую комнату.

– А этот... Миша? – проглотив комок в горле, выдавил из себя Витька.

– Никакого Мишу я не знаю, – сказала женщина. – Наверное, вы имеете в виду танкиста, который проводил Аллу до моего дома? Так он давно уехал по своим делам. Кто же ему разрешит в такое время прохлаждаться в тылу... Алла на дежурстве. – Женщина взглянула на часы. – Через час будет дома.

– На каком дежурстве? – удивленно уставился на нее Витька. – Ей надо в Пермь ехать...

– Вы же ничего не знаете... Алла работает в военном госпитале, в хирургическом отделении... У нее очень ловкие руки, и я уверена, что из нее получится великолепная медицинская сестра.

Витька и Верочка переглянулись.

– А как же Пермь?.. – пробормотал Витька.

– Она скоро вернется, обо всем и поговорите, – сказала женщина и бросила быстрый взгляд на портрет в черной рамке, висевший на стене. Женщина уже несколько раз во время беседы смотрела на портрет. И всякий раз лицо ее изменялось, становилось печальным и строгим.

– И его... – чуть слышно сказал Витька, но женщина услышала.

– Это был мой единственный сын, – сказала она. – Он ушел добровольцем на фронт.

Витька увидел Верочку. Она стояла рядом и тоже смотрела на фотографию.

– Мы встречались с ним, – сказала она. – У него были очень красивые глаза...

– Он писал про вас, про Аллу... Мальчик первый раз в жизни полюбил...

Витька поднялся с табуретки и подошел поближе: на него сурово и вместе с тем чуть насмешливо смотрел младший лейтенант Юра. Тот самый Юра, который отвел их обедать в летную столовую и потом усадил в самолет. В тот день, когда они перешли линию фронта.

– Что же я? – спохватилась женщина. – Ведь вы голодные? Сейчас самовар поставлю, суп разогрею...

– Как вас звать? – спросила Верочка.

Женщину-капитана звали Анна Андреевна. Она опустилась на колени возле самовара и заталкивала в трубу угли, которые брала щипцами из круглой высокой жаровни. Анна Андреевна не смотрела на ребят, но и издали было видно, что она плачет. Плачет молча, не всхлипывая и не вытирая глаз. Не поворачивая голову, она негромко сказала:

– Мой сын полюбил эту девушку... Он в каждом письме писал, что она обязательно придет ко мне, и просил, чтобы я ее приняла, как свою дочь... Дети, Алла мне очень понравилась, и я вас прошу не уговаривать ее уйти с вами: зачем ей ехать на Урал? У нее теперь здесь дом. И работа в госпитале ей нравится. Раненые бойцы души в ней не чают...

– Вы очень добрая, Анна Андреевна. – с чувством сказала Верочка. – Алле повезло, что она вас нашла... – и, взглянув на Витьку, прибавила: – Мы теперь знаем, что с Аллой все в порядке. Пойдем, Витя?

– Так не годится, – запротестовала Анна Андреевна. – Вы должны с ней повидаться...

– Мы подождем, – сказал Витька.

– Она вот-вот должна прийти. Самое большое через полчаса.

Но Алла не пришла через полчаса. Они уже попили чаю с вишневым вареньем, и Анна Андреевна стала собираться на дежурство в госпиталь.

– Оставайтесь ночевать, – предложила она. – А завтра поедете. Насчет билетов я позабочусь.

Верочку после чая разморило, и она с трудом боролась с дремотой: глаза ее вдруг начинали смотреть в разные стороны, потом закрывались; вздрогнув, Верочка подпирала голову руками и, часто-часто моргая, старательно смотрела прямо перед собой, неестественно тараща слипающиеся глаза.

– Верочка, приляг и отдохни, – сказала Анна Андреевна.

– Это чай виноват, – виновато улыбнулась девочка. – Почему-то мне всегда после чаю спать хочется... Анна Андреевна проводила ее в соседнюю комнату и уложила на диван. Верочка сонным голосом поблагодарила женщину и тут же уснула.

Анна Андреевна забрала Витькины документы, просроченные билеты и ушла, пообещав к утру все уладить с билетами.

– Где у вас топор? – спросил Витька.

– Топор? – удивилась Анна Андреевна.

– Во дворе напиленные дрова... Можно я их расколю?

Женщина ушла, а Витька вышел на двор и с удовольствием принялся колоть сосновые и березовые чурбаки. Давно он не держал топор в руках. Последний раз это было до войны... Сосновые чурбаки приходилось колошматить по нескольку раз, а березовые разлетались с одного удара.