Вэкфильдский священник

Покуда лакей ходилъ мнять деньги, его хозяинъ съ жаромъ разсказывалъ мн, какъ трудно нынче найти серебра, на что я взялся его уврить, что и и золото, къ сожалнію, не легко достается, такъ что къ тому времени, какъ Абрамъ пришелъ назадъ, мы твердо установили тотъ фактъ, что никогда еще не бывало на свт такъ мало денегъ, какъ нынче. Возвратившійся Абрамъ доложилъ, что обошелъ весь рынокъ и нигд не могъ размнять бумажку, хотя предлагалъ за промнъ полъ-кроны. Это обстоятельство поставило всхъ насъ въ большое затрудненіе; но почтенный старикъ, подумавъ съ минуту, спросилъ: не знакомъ ли я съ живущимъ въ нашихъ мстахъ фермеромъ, по имени Соломономъ Флемборо? Я отвчалъ, что это мой ближайшій сосдъ, и тогда онъ сказалъ:

— Если такъ, то можно устроить дло очень просто. Я дамъ вамъ на него росписку, по которой онъ уплатитъ немедленно; потому что, надо вамъ сказать, онъ честнйшій и вполн благонадежный человкъ. Мы съ Соломономъ уже много лтъ знакомы! Бывало игрывали вмст, и я еще всегда одерживалъ верхъ надъ нимъ въ чехард. Но за то, правда, онъ гораздо дальше меня могъ прыгать на одной ног.

Получить передаточную росписку на сосда было для меня все равно, что положить деньги въ карманъ, такъ какъ я былъ вполн увренъ въ его состоятельности. Росписка была составлена, подписана, отдана мн на руки и затмъ мистеръ Дженкинсонъ (такъ звали стараго джентльмена), его слуга Абрамъ и моя старая лошадь Чернушка отправились во-свояси, очень довольные другъ другомъ.

Постоявъ немного и поразмысливъ, я сообразилъ, что напрасно вмсто денегъ взялъ росписку совсмъ незнакомаго человка и даже хотлъ изъ предосторожности побжать вслдъ за покупщикомъ и отобрать у него мою лошадь; но слишкомъ поздно спохватился и разсудилъ, что теперь ужъ мн его не догнать, а потому пошелъ домой, ршившись какъ можно скоре обмнять росписку на чистыя деньги. Я засталъ сосда дома; стоя у своей двери, онъ безмятежно покуривалъ трубку. Когда я объяснилъ ему, какое имю до него дло, и передалъ ему росписку, онъ прочиталъ ее, потомъ началъ читать съизнова.

— Надюсь, вы разобрали подпись? сказалъ я:- Эфраимъ Дженкинсонъ.

Какъ отвтилъ онъ спокойно:

— Очень четко написано, и я довольно хорошо знаю этого господина, величайшаго мошенника въ свт. Это тотъ самый негодяй, который продалъ намъ по двнадцати дюжинъ зеленыхъ очковъ. Старикъ почтенной наружности, съ сдыми волосами, и карманы у него безъ клапановъ, не правда ли? И наврное пускалъ вамъ пыль въ глаза, нанизывая греческія слова, разсуждали о космогоніи и мірозданіи, да?

Я простоналъ утвердительно.

— Такъ и есть, продолжалъ сосдъ:- онъ только одну эту штуку и знаетъ, и пускаетъ ее въ ходъ всякій разъ, какъ иметъ дло съ образованнымъ человкомъ. Но теперь ужъ и я его призналъ за мошенника и непремнно когда нибудь поймаю, попадись онъ мн только въ руки.

Хотя все это было уже довольно унизительно, я зналъ, что главное униженіе ожидаетъ меня дома, при встрч съ женой и дочерьми. Ни одинъ провинившійся школьникъ такъ не боялся идти въ школу и предстать предъ лицо разгнваннаго учителя, какъ я боялся возвращаться домой. Впрочемъ, я заране ршилъ предупредить ихъ ярость тмъ, чтобы самому явиться передъ ними въ припадк необузданнаго гнва.

Но увы! когда я пришелъ домой, я засталъ семью вовсе нерасположенной воевать со мною: и жена, и дочери горько плакали, потому что у нихъ только что побывалъ мистеръ Торнчиль, приходившій сообщить, что переселеніе въ Лондонъ не можетъ состояться. Об дамы наслышались на нашъ счетъ крайне неблагопріятныхъ слуховъ, пущенныхъ въ ходъ какимъ-то злонамреннымъ лицомъ, и уже ухали сегодня въ Лондонъ. Сквайръ не могъ добиться ни того, каковы именно были эти слухи, ни того, откуда они шли; тмъ не мене онъ уврялъ мою семью, что ни то, ни другое не могло имть вліянія на его личное къ намъ расположеніе и покровительство. Поэтому он перенесли мое горькое разочарованіе съ величайшею покорностью, находя, что ихъ досада все-таки значительно превосходитъ мою собственную. Всего же боле занимало насъ теперь недоумніе, кому нужно было распускать низкую клевету про наше семейство: мы были настолько смиренны, что не могли возбуждать ничьей зависти, и настолько безобидны, что едва ли стоило насъ ненавидть.

XV. Внезапное раскрытіе коварства мистера Борчеля. — Безразсудство излишнихъ предосторожностей