Ведьма-хранительница

Лохматый равнодушно скользнул взглядом по бренчащей связке, начал было подозрительно изучать расчёсанные до крови руки, но вдруг вздрогнул, резко повернулся, сгреб всю гроздь, тут же выронил и с воплем заскакал по поляне, дуя на дымящуюся ладонь. Бдительный корешок чадил рыжим и вонючим. Велька и сама толком не знала, каким образом он должен отводить глаза нечисти; видимо, предполагалось набраться смелости и ткнуть амулетом непосредственно в оные, поочередно.

Разбойники изумлённо таращились на отплясывающего коллегу, не успев заметить, что произошло. Пользуясь моментом, я так и эдак напрягала и выкручивала кисти, пытаясь ослабить стягивающую их верёвку. Делу помогала пропитавшая её кровь, волокна набрякли и осклизли; правая рука, которую я считала откушенной, ничего не чувствовала, но кое-как слушалась. «Не вытащу, так оторву, всё равно потом отрезать», — злобно думала я, безжалостно выдергивая её из верёвок.

— Здоровеньки булы! — звонкий девичий голосок застал всех врасплох, даже лохматый прекратил изображать объевшегося мухоморами тролля и недоверчиво уставился на очередную возмутительницу спокойствия, начиная подозревать, что прохожие специально делают крюк через лес, дабы посмотреть на разбойников, и где-то на развилке приколочен соответствующий указатель.

В десяти шагах от меня стояла незнакомая девушка лет двадцати. Одинокая хрупкая фигурка, над правым плечом которой возвышалась оплетённая кожей рукоять, а через левое спускалась вдоль высокой груди толстая русая коса. Руки девушка нахально упёрла в бока, с интересом изучая нашу живописную группу. Ветки, сквозь которые продиралась незнакомка, ещё не успели замереть.

— О, яки гарны хлопцы! — заявила она на сочном винесском диалекте. — Вы тильки подывытеся, як по жаночой ласцы знудьгувалыся — на одну дивчину втьрох накинулись! Ну то идить и до менэ, я вас тэж добра уважу, бо маю час и натхнення!

Времени и вдохновения разбойникам тоже было не занимать. Выпустив отвязанную веревку (я чуть не сломала шею и нецензурно об этом сообщила), они обнажили мечи и в зловещем безмолвии пошли на незваную заступницу. Девушка огорчённо присвистнула и попятилась, вытягивая собственный клинок.

— Ты глянь, друже, кого мы зараз рубаты будэмо!

Не знаю, успел ли меч осмотреться, но я бы на его месте задрожала, нырнула обратно в ножны и потуже затянула ремешок: оружие противников было в полтора раза длиннее и массивнее, из дорогой тёмной стали, известной как «гномий аспид». Раны, нанесённые этой дрянью, без магии не только не заживали, но и продолжали разрастаться вглубь и вширь. Также ходили слухи, будто аспидный меч слушается только той руки, в которой первый раз испил крови. Его не рекомендовалось даже перебрасывать из руки в руку, хотя научно-магического объяснения этому факту не существовало, как и доказательств.

Тем не менее, устрашить незнакомку не удалось. Закипел бой. Разбойники дрались молча, девушка задорно комментировала:

— Майте сором, пидходьте па чэрзи! То куды ж ты побёг, коханый мой? А ну вертайся, шось цикаве покажу! Не подобалося? А то ж — кулак в око! О, то добрый удар! Но жаль, не мой… Ты шо робиш? Шо робиш, я тебе пытаю?! Сам дурны, чи наставник поганый попався? Хто ж так дивчину б'е? Во як трэбо! Пон'яв? Ну, очнешься — дойдэ. Эй, а мэнэ-то за шо?!

Мечом винечанка в основном парировала, охаживая противников руками и ногами. Первый рубящий удар пришёлся по вражьему виску — жаль, плашмя. То ли разбойник нынче пошёл твёрдоголовый, то ли меч знавал лучшие времена, но лезвие не просто сломалось — осколками брызнуло в стороны. «Вампир» отшатнулся, осовело мотая головой. Девушка, не растерявшись, огрела его рукоятью по челюсти и безжалостно добавила ногой ниже пояса. Противник согнулся в земном поклоне, на подмогу уже спешили двое других. Девушка, словно играя в чехарду, ухватила «вампира» за плечи и перескочила через его спину. Троица сложилась в колоритную кучу малу, бодро дрыгающую руками и ногами.

Настоящие вампиры давно скрутили бы девушку в бараний рог, эти же гоняли её по лужайке добрых десять минут, прежде чем наброситься всем скопом и повалить на землю.

— Ага, эта нам подойдёт! — торжествующе пропыхтел лохматый, вцепившись девушке в косу, словно собирался оторвать за неё голову.

Для чего подойдёт, я так и не узнала, потому что отчаянным рывком выдернула-таки правую руку (то ли из верёвок, то ли из плоти). Выплетать что-нибудь замысловатое и прицельное не было времени, к тому же я боялась зацепить девушку, так что ограничилась простой силовой волной, разметавшей противников по кустам. Пока они там барахтались и ругались, я подобрала осколок меча и занялась стягивающей ноги веревкой. Проще, конечно, распутать ослабленный чарами узел, но для этого нужны обе руки, и желательно целые. Правая выглядела ужасно — окровавленная, отёкшая, с негнущимися пальцами и глубоко врезавшимися следами от верёвок. Левая тоже едва шевелилась, но железку худо-бедно удерживала.