Варламов

«Мое первое знакомство с Чеховым, тогда еще молодым че¬

ловеком, было довольно оригинально.

У нас ставили «Чайку». Я пришел в театр и отправился

в свою уборную, которая была отделена от соседней только тон¬

кой перегородкой.

Вижу — стоят чьи-то галоши. Смотрю — буквы «А. Ч.». Ду¬

мал, думал, кому они могут принадлежать, так и не догадался.

Махнул рукой и пошел к себе. Стал снимать шубу и вдруг

остановился... За стеной буквально раздавались звуки виолон¬

чели.

Чарующие звуки так охватили меня, что я прямо онемел —

стоял с закрытыми глазами и упивался ими.

Звуки так и лились... Это говорил кто-то мне не известный,

ясно было одно: этот голос не принадлежит нашему артисту.

Только тут я вспомнил про буквы «А. Ч.» в галошах. Это — его

голос, неизвестного мне человека.

Я разделся и пошел в соседнюю со своей уборную. Посредине

ее стоял высокий, худощавый господин в пенсне. Он говорил

о чем-то самом обыкновенном. Но что это был за голос...

Не выдержал я и быстро подошел к незнакомцу.

—       Вы поете? — спросил я.

—       Нет, не пробовал никогда, — отвечал он мне.

—       Так учитесь, учитесь же. Ведь у вас чудный голос.

Обладатель этого голоса удивленно посмотрел на меня и

сказал:

—       Позвольте представиться — Чехов.

Так я познакомился с автором «Чайки», «Иванова», «Виш¬

невого сада» и многих других вещей, в которых я играл и играю

до сих пор.

Чехов тогда еще мало был известен. Эго была его первая

связь с театром. Он только собирался блистать.

Для меня он был в то время лишь молодым талантливым

человеком. Я преклонялся перед нашими колоссами литературы,

с многими из которых встречался. Об этих встречах я рассказы¬

вал и Антону Павловичу. Он охотно меня слушал.

Вот встреча с теперешним Чеховым — была бы другое дело!

Теперь — это величина. И большая! Но его уже нет...

Чехов был удивительно мил и симпатичен. Но совершенно

другим становился он, когда бывал не в духе. Лицо его станови¬

лось каким-то бледно-серым, лоб морщился. Часто и очень часто

Антон Павлович как-то задумывался о чем-то своем.

Меня Чехов очень любил. Я всегда действовал на него как-то

ободряюще. Стоило мне только появиться в дверях, и Ан¬

тон Павлович начинал улыбаться, становился весел и сразу

оживал.

Он относился ко мне удивительно хорошо. Но ни он сам, ни

я не могли долго понять и объяснить характер этих отношений.

Выяснилось это как-то случайно.

Я был однажды болен и меня навестил отец Иоанн Крон¬

штадтский. Прощаясь, отец Иоанн положил мне на голову руку

и сказал:

—       Ничего, ничего, большой ребенок, поправишься скоро и

будешь здоров.

Встретившись после своей болезни с Чеховым, я рассказал

ему о посещении отца Кронштадтского и о его словах.

Не успел я произнести «большой ребенок», как Чехов вос¬

кликнул:

—       Вот-вот, теперь я понял, как к вам отношусь! Именно,

именно «большой ребенок»! Вот кто вы, Константин Александро¬

вич...

Последние годы его жизни я уже совсем не встречался

с Антоном Павловичем. Не приходилось как-то. Сохранились

у меня его письма и фотографическая карточка с теплой

надписью. Память...

Вот и все мои воспоминания об Антоне Павловиче».

«У нас ставили «Чайку».

Варламов ошибается, относя свое «первое знакомство»

с Чеховым к осени 1896 года, когда начались репетиции «Чайки»

в Александрийском театре. (Известно, что А. П. Чехов приехал

в Петербург 7 октября, на четвертую репетицию пьесы.)

За несколько лет до этого, в январе 1889 года (Варламов

был в шубе!) в Александринке ставили новую редакцию «Ива¬

нова». Тогда-то и состоялась первая его встреча с Чеховым,

«еще молодым человеком»; это и была его «первая связь с теат¬

ром».

Но Чехов знал Варламова как актера и раньше. И очень це¬

нил его талант. В письме, в котором он сообщал свои пожелания

о распределении ролей, особо было оговорено: «...Свободин и

Варламов будут играть хорошо». (Письмо А. С. Суворину,

19 декабря 1888 г.)

И после первых представлений «Иванова»:

«Мне весело при мысли, что, вернувшись из театра, я услышу

массу вставок и поправок, какие я должен был сделать, услышу,

что Варламов был хорош, Давыдов сух, Савина мила, но рассер¬

жена Далматовым, который на этот раз наступил ей на мизинец

левой руки». (Письмо А. С. Суворину, 4 января 1889 г.)

«Иванов» и в самом деле был одним из редких на Алексан¬

дрийской сцене спектаклей художественно цельных, ладных по

всем слагаемым. В нем играли все «первые актеры» театра, по

словам современника, — «без различий рангов и самолюбий»:

В. Н. Давыдов (Иванов), М. Г. Савина (Саша), П. А. Стрепетова