В полночь упадет звезда

На самом деле Брюнхильд не собиралась ждать в Киеве возвращения Горыни и намеревалась встретиться с нею уже далеко от дома – там, где все решится. Чтобы по Моравской дороге, имея заводного коня, добраться до Плеснецка, Горыне потребуется дней десять – если все пройдет гладко и без приключений. Не меньше месяца Амунду понадобится на сборы и на дорогу. В итоге две заговорщицы назначили встречу в Ярилин день в том самом Троеславле, что стоит при впадении Припяти в Днепр: через него будет пролегать путь Брюнхильд вверх по Днепру, к Свинческу, и туда же Амунд легко попадет через Стырь и Припять. Ему предстоит проделать путь куда более длинный, чем Брюнхильд, поэтому Горыне придется отправиться со своей вестью уже сейчас, а Брюнхильд – обождать дома еще около месяца. Назначив для себя срок отъезда, родным Брюнхильд пока об этом не объявляла, делая вид, что собирается дождаться возвращения Горыни «от матери». Но то, что Брюнхильд медлит с отъездом, никому не могло показаться подозрительным: путешествие она задумала удивительное и оно требовало все как следует обдумать.

И вот, через полгода после своего появления в Киеве, дева-волот его покинула – ненадолго, как она уверяла Олеговых домочадцев, но, как сама она знала – навсегда. И челядь, и гриди, и даже Олеговы бережатые имели удрученный вид: люди привыкли к Горыне, перестали ее опасаться и оценили ее добрый нрав. Горы Угорские, пещеры глубокие, где обитает род волотов – не просто другой край света. Горыня возвращалась в предание, из которого вышла, с приходом весны ей пришла пора исчезнуть, и мало кто верил, что она вернется. Люди чувствовали себя обделенными, как дети, когда кончается сказка. Лютульв в последний вечер все бросал на Горыню хмурые взгляды, будто хотел что-то сказать, но так ни на что и не решился.

Сопровождал Горыню угр-ловчий, по имени Илендо – доверенный человек Брюнхильд. В этом тоже не было ничего подозрительного: вдвоем в долгой дороге сподручнее, чем одному. У каждого было два верховых коня и еще по одному для разной поклажи. Оба путника хорошо вооружились на случай всяких дорожных превратностей, хотя мало нашлось бы охотников искать ссоры с девой-волотом.

Ранним весенним утром они отбыли на запад – туда, где лежали ведомые лишь из сказаний загадочные Угорские горы. Пока солнце не поднялось, было холодно – словно путники наступили в след ушедшей зимы, – но ясный свет обещал скорое тепло и волю лета. Брюнхильд с Елетом и Бокошем проводила их до последних киевских двориков и на прощание крепко обняла Горыню. Словно желая передать через нее тепло своих объятий тому, о ком думала в эти мгновения – Амунду плеснецкому, ее орлу севера.

– Скажи ему, что я жду его! – еще раз попросила Брюнхильд. – Скажи:

Так томила Фрейю
Страсть по Ётунхейму,
Что она бессонных
Семь ночей рыдала.

Горыня в ответ осторожно обняла ее. Поначалу она отнеслась к хитроумной Олеговой дочери с недоверием, но та не обманула надежд – она и правда страстно любила Амунда. Голубые глаза ее влажно блестели, сердце щемило как от тоски по жениху, так и от разлуки с Горыней – за полгода эта удивительная дева, единственная, кто знал ее истинные стремления, стала для Брюнхильд самым близким другом. Даже сестре она не могла раскрыть желания своего сердца и настоящие мечты о будущем, а Горыня и знала их, и помогала им сбыться. Глядя ей вслед, Брюнхильд мысленно клялась всем богиням сделать для блага Горыни все, что будет в ее власти как госпожи и княгини.

Долго еще Брюнхильд, сидя в седле, провожала глазами двух всадников, из которых каждый вел двух лошадей в поводу. Было чувство, что они увозят с собой ее прошлое, а взамен должны привезти ей счастье. Она страшно завидовала Горыне: уже через каких-то десять дней та окажется в том месте, где хотела оказаться сама Брюнхильд, – в Плеснецке, увидит того, кого она так жаждала увидеть. Брюнхильд рисовала себе длинное лицо Амунда, неоднократно сломанный нос, густые темные брови, темно-голубые глаза, от чьего взгляда ее пронизывал трепет. Дух занимался от невыносимого желания увидеть его, коснуться его – немедленно, сейчас! Месяца полтора, отделявшие ее от встречи, казались долгими, как несколько лет, и в то же время не верилось, что через полтора месяца – если Фрейя ее не покинет – она увидит эти глаза наяву.

Если бы превратиться в колечко, чтобы Горыня могла сразу увезти ее с собой! Но приходилось ждать, терпеть неизвестность, надеяться, что все части сложного замысла сойдутся как надо и никакая злая суденица не перепутает пряжу, которую Брюнхильд пытается спрясть по-своему.

Удастся ли? Совсем скоро она узнает, годная ли из нее «пряха мира».

Глава 7