В полночь упадет звезда

Хозяйка заторопилась, шепот ее зазвучал быстрее. Потом она три раза подула на мешочек и крепко его завязала обрывком мочала.

– Вот, для брата твоего, – она протянула мешочек Брюнхильд. – Пусть его поят этим зельем на утренней заре и на вечерней – через три дня порча выйдет.

Горыня перехватила мешочек, не дав рукам Мечтаны и Брюнхильд соприкоснуться. При виде протянутой к ней руки великанши Мечтана вздрогнула и попятилась.

– Чем тебя наградить? – спросила Брюнхильд.

– Платок подари.

– Я пришлю тебе полотна, у нас его много.

Лютульв распахнул дверь, впуская дневной свет. Горыня вышла первой, потом Брюнхильд, последним сам Лютульв. Пропустив Брюнхильд вперед, Горыня шла за нею, тщательно затирая все ее следы на дворе.

Благодан догнал их, когда они уже дошли до лошадей, где переминался с ноги на ногу встревоженный Бокош.

– Ящерками тошнило! – пробормотала Горыня, чувствуя за пазухой мешочек с сушеной травой. – Такая зельем угостит, что ящерки в утробе заведутся! Со Змея Горыныча величиной.

– Поехали скорее! – Брюнхильд, хмурясь, при помощи Бокоша вскочила в седло. – Отец меня хватится!

По дороге назад Лютульв, ехавший последним, часто оборачивался, бросая назад настороженные взгляды, и сплевывал на дорогу.

* * *

Среди ночи Горыня вдруг проснулась. Села и широко открытыми глазами уставилась в темноту. В обчине все спали, было тихо, только доносилось разнообразное сопение и храп. Дозорный у очага следил за небольшим огнем.

То, что потревожило Горыню, находилось не здесь. Душой она еще пребывала в своем сне. Ей снилось, будто отец ее болен, а она давным-давно его не навещает; сон был полон острой тревоги о нем – кто его кормит, кто за ним ходит, жив ли он еще? Как она могла забыть его на год или на несколько лет? Поздно – он умер. Она видела неподвижное тело на лавке; рядом стояли женщины, Горыня не видела их лиц, но слышала голоса.

«Дубки зеленые, пеньки молёные! Вот это девка… Что же ты будешь с нею делать?»

«Себе оставлю… У них родни нет никого…»

«Ее не прокормить… быка за один присест небось съедает…»

Голос был тот самый. Негромкий, сразу нежный и грозный, похожий на глубокую воду, светлую и тихую на поверхности, но пугающе темную и губительно холодную там, куда не достает свет дня.

Горыня сидела на своей подстилке, глядя на низкий огонь в очаге. Ей казалось, она спит и бодрствует одновременно, находится здесь, в обчине Троеславля среди Олеговой дружины – и очень далеко отсюда, в лесной избе ворожейки Затеи.

Пробирала дрожь. Сон захватил ее душу, утянул в дальние края, в минувшие года, в Сумежье. Затеи давно нет в живых, но Горыня ясно слышала ее голос. И второй – тот, что говорил «дубки зеленые, пеньки молёные».

Как же ее звали, ту вторую, что однажды приходила ночью и исчезла, как тень? Лунница, что ли? Лунолика? Нет, Лунава. Старшая из трех сестер-лихорадок, которую Горыня никогда не видела, а лишь однажды слышала, когда лежала в полузабытьи, опоенная какими-то зельями. Затея сказала, что ее старшая сестра приходила и забрала… какие-то бабкины кудесы, которые хотел получить Верес, кузнец и зелейник… Как он говорил? Осиновый жезлец… и еще какие-то два. Потом о Лунаве говорили «волки», те лесные отроки, с которыми она и Верес подрались на реке… они потом приходили к бабе Луче. Один, такой худощавый парень со смышленым продолговатым лицом, Горыня забыла его имя… Лебедь, что ли? Он сказал, будто видел на реке идущую на лыжах женщину-лихорадку, в белой одежде, с козьим черепом… или человечьим. И он не смог разглядеть ее лица. Сказал, что на ней будто тень лежит, и она ходит в это тени, как в платье.

Истинно, это она и была! Мечтана – та самая ворожейка, что раньше жила в земле Волынской, где-то близ Своятичей или Пирятина, и носила имя Лунава. Она возглавляла дурные колдовские дела двух своих младших сестер… которые умерли еще тогда, три года назад. А сама она сбежала, понимая, что недруг ее, Верес, прочно встал на след и вот-вот ее настигнет.

Чего ему было нужно? Он хотел вернуть «бабкины кудесы» – Горыня помнила, как они вдвоем искали их по всей избе и в даже в погребе. Но зол он был не только из-за кражи кудесов. Говорил, что Лунава сбила с толку его жену и сестру Затею, научила их вредоносной ворожбе. Из-за этой ворожбы они обе и погибли. А может, Верес знал о Лунаве еще что-то нехорошее, раз пылал такой ненавистью и жаждал ее истребить. Поэтому он просил Горыню остаться в той избе и ждать, когда Лунава туда вернется.

Горыня потерла лицо руками, стараясь навести порядок в мыслях. Она была рада, что не послушалась Вереса – ее нынешняя жизнь при княжьем дворе, в дружине, нравилась ей куда больше, чем прозябание зелейницы в лесу. Выходит, она случайно нашла Лунаву, наткнулась на ее нынешнее убежище. Но Лунава, то есть Мечтана, живет под защитой самого здешнего боярина. Чем-то она сумела его привлечь к себе. Благодан за нее горой стоит! Может, она их обворожила? Не стоит ли рассказать им, кто она такая и откуда взялась, пока она и дочерям Семигостевым не заморочила головы, как Добрушке и Затее?