В полночь упадет звезда

Горыня пристально вглядывалась в хозяйку избы, но в полутьме видела лишь бледное пятно лица с едва различимыми чертами. И сразу подумала: это морок, ведьмарка чарами мешает разглядеть себя. Женщина не шевелилась и молчала, но в душе Горыни крепло ощущение угрозы. И не оставляло чувство, что основное внимание хозяйки направлено не на Брюнхильд и не на Лютульва, а на нее саму. Но с чего бы ведьмарке, привыкшей ко всяким дивам, опешить при виде девы-волота, будто обычной бабе?

– Будь жива, – сдержанно приветствовала Мечтану Брюнхильд. – Я – дочь Олега киевского. Хотела с тобой повидаться. Мне рассказали, будто ты можешь любой хворью повелевать.

– И ты будь жива, – вполголоса отозвалась Мечтана. – Кое-что мне ведомо…

Будто против воли ее взгляд опять обратился к Горыне.

– Откуда ты, дева? Какого рода?

– С гор Угорских, – сурово ответила Горыня. – Троянова мы корня, Святогорова рода. Отец мой – Волот Волотович, мать – Снежевина, братья – Туча, Буря да Хмара. А тебе что за дело до рода моего? У меня к тебе дел нет.

– Не бывала ли ты… – начала Мечтана, но осеклась.

– Ты госпоже отвечай, – посоветовала Горыня.

– Что у тебя за нужда? – взяв себя в руки, обратилась Мечтана к Брюнхильд – ровным голосом, каким говорила с любым, кто к ней явится.

И снова бросила взгляд на Горыню, будто не могла совладать с любопытством.

– Моего брата, Рагнара, несколько лет лихорадка мучит. Какими только средствами не гнали ее – не уходит. Может, ты знаешь средство, чтобы ее избыть?

– Могла бы я помочь, но мне нужно от твоего брата что-то. Волос, от сорочки лоскут…

– У меня ничего такого нет, – Брюнхильд качнула головой. – С чего бы я стала в гощение брать его волосы?

– Тогда от себя дай. Ты сестра его, в вас одна кровь.

– У нас матери разные.

– Но отец ведь один. Кровь князя Олега в вас обоих. Этого мне довольно.

– А иначе разве нельзя? – с сомнением спросила Брюнхильд. – Я сколько раз видела, как его лечат – никогда волос не просили. Волосы нужны, когда хочешь саму душу человека уловить. А когда ловят хворь – к чему?

– Ну если ты, княжна, более моего сведуща, то чего от меня хочешь? – Мечтана слегка развела руками. – Сама тогда и лечи. Как же я без волоса душу его найду, чтобы из нее хворь гнать?

– Иные умеют! – поддела ее Брюнхильд.

– Иных и зови.

– Да уж придется. Свой волос я невесть кому не дам.

– Но почему ж невесть кому? – подал голос Благодан, в волнении наблюдавший за их беседой. – Мечтана – женщина уважаемая, нашего корня. У нас в верви ее всякий знает… И отец мой знает. Разве он бы принял к себе невесть кого, позволил бы жить здесь…

– Не трать слов попусту! – остановила его Мечтана. – Коли нет у княжны мне веры, так нечего было и приходить, Сумежье тревожить.

– Не бойся, Олеговна! – взмолился Благодан. – Мечтана великую силу имеет, она поможет!

– Только если она с нами поедет! – отрезала Горыня, которой давно уже не терпелось вмешаться, и кивнула Лютульву: дескать, будь наготове.

Он кивнул в ответ: понял.

– Пусть едет с нами в Киев, коли в ее силах княжичу помочь, – продолжала Горыня. – Поможет – князь ее наградит.

– А не помогу – я же буду виновата! – насмешливо подхватила Мечтана. – Лески зеленые, пеньки молёные! Мне за чужую вину ответ держать охоты нет.

– Стало быть, напрасно мы в путь пустились. Поедем-ка отсюда, княжна, господин наш, поди, уже обыскался.

Брюнхильд сделала движение, будто хочет уйти.

– Постой! – остановила ее Мечтана. – Дам я тебе кое-кто. Есть у меня зелье особое, особым обрядом браное. Поможет, нет ли, не ведаю, но если не оно, то уж ничто не поможет. Зелья этого ни одна порча не выдерживает. Вот, Семигостич подтвердит – помнишь, у Томилы внук все хворал? Вот этого зелья я ему послала – вытошнило его ящерками, а с ними и порча вышла. Обождите, я наговор сделаю.

Осторожно обойдя Горыню – та посторонилась, – Мечтана открыла укладку. Горыня пристально следила за нею, прикрывая собой Брюнхильд. Мечтана и так смотрела ей в локоть, а наклонившись, стала совсем похожа на мышь. Хотелось еще сильнее отодвинуться и поскорее уйти из этой избы. Смутная тревога все нарастала. Невыразительное, некрасивое лицо Мечтаны казалось мороком – ее глубокий, нежный голос, то суровый, то ласковый, не вязался с этим лицом, был гораздо глубже и сильнее, хоть и говорила та тихо.

И этот голос Горыне смутно что-то напоминал. Что-то нехорошее, неприятное. Такое, от чего даже мысленно хотелось бежать.

Мечтана отыскала в укладке мешок с нужным зельем, отсыпала в небольшой мешочек, поднесла к лицу и стала шептать. Разобрать слов никто и не пытался – ведуньи владеют таким шепотом, что не доступен людскому уху. И тем не менее с каждым мгновением чувство тревоги усиливалось: этот шепот созывал невидимых духов, они сбивались в стаю, висели облаком, будто комары, мешали людям дышать.

Горыня мигнула Лютульву на дверь: пора бы отсюда двигать. Он чуть заметно кивнул и указал глазами на Брюнхильд: выводи госпожу. На Мечтану он смотрел как на змею, будто прикидывая, как бы ловчее ее прибить.