В одном лице

— Боже ты мой, а что такое мужчина? — спросила она. — Разве Киттредж не мужчина? А его ты хочешь целовать. Разве тебе больше не хочется меня целовать, Уильям?

Да, мне хотелось ее целовать и много чего еще, но я был зол и расстроен, меня трясло, и я чувствовал, что вот-вот расплачусь — только этого не хватало.

— Вы транссексуалка! — сказал я.

— Милый мой мальчик, — резко сказала мисс Фрост. — Милый мой мальчик, пожалуйста, не вешай на меня ярлыков, не заноси меня в категорию, пока не узнаешь меня как следует.

Поднявшись из-за стола, она словно воздвиглась надо мной; когда она протянула ко мне руки, я не колебался — я бросился в ее сильные объятия и поцеловал ее. Мисс Фрост поцеловала меня в ответ, очень крепко. Я не мог разрыдаться: не хватало дыхания.

— Боже, боже, Уильям, как ты был занят, — сказала она, пока вела меня к подвальной лестнице. — Ты ведь прочел «Комнату Джованни»?

— Дважды! — удалось выдавить мне.

— Даже и дважды! И у тебя еще нашлось время пролистать старые ежегодники, да, Уильям? Я знала, что ты быстро доберешься с тридцать первого года до тридцать пятого. Это все та фотография с борцовской командой — там ты меня заметил, Уильям?

— Да! — с трудом выговорил я. Мисс Фрост зажгла свечу с ароматом корицы. Затем погасила лампу, прикрепленную к изголовью кровати; покрывало было уже откинуто.

— Я ведь не могла бы ничего предпринять, чтобы помешать тебе заглянуть в эти старые ежегодники, ведь так, Уильям? — продолжала она. — В библиотеке академии меня не жалуют. И если бы даже ты не увидел ту фотографию, кто-нибудь рассказал бы тебе — рано или поздно. Я, честно говоря, поражаюсь, что никто до сих пор тебе не рассказал, — сказала мисс Фрост.

— Мои родные мне мало что рассказывают, — сказал я. Я торопливо раздевался, а мисс Фрост уже расстегнула блузку и сняла юбку. В этот раз, воспользовавшись туалетом, она не сказала ничего об уединении.

— Да уж, знаю я твою семейку, — сказала она со смехом. Она поддернула нижнюю юбку и — подняв деревянное сиденье — довольно шумно помочилась, стоя ко мне спиной. Я не видел ее член, но, судя по звуку, не оставалось никаких сомнений, что он у нее есть.

Я лежал нагишом на латунной кровати и смотрел, как она моет руки, умывается и чистит зубы над маленькой раковиной. Я заметил в зеркале, как она подмигнула мне.

— Наверное, вы были хорошим борцом, — сказал я, — если вас сделали капитаном команды.

— Я не просилась в капитаны, — сказала она. — Я просто побеждала — а когда победила всех, меня сделали капитаном. Отказаться было нельзя.

— Понятно.

— К тому же, пока я занималась борьбой, мне не задавали лишних вопросов, — сказала мисс Фрост. Она повесила юбку в шкаф; на этот раз она сняла и лифчик. — Никто в тебе не сомневается — я имею в виду, в отношении твоего пола, — если ты борец. Это вроде как сбивает всех с толку — если ты понимаешь, о чем я, Уильям.

— Понимаю, — ответил я. Я думал, как прекрасны ее груди — с идеальной формы сосками, такие маленькие, но все же больше, чем у бедняжки Элейн. У мисс Фрост была грудь четырнадцатилетней девушки, и она казалась маленькой только потому, что ее остальное тело было большим и сильным.

— Мне так нравится ваша грудь, — сказал я.

— Спасибо, Уильям. Больше она уже не станет, но вообще просто удивительно, на что способны гормоны. Пожалуй, грудь побольше мне не особенно и нужна, — сказала мисс Фрост, улыбаясь мне.

— По-моему, она идеального размера, — сказал я.

— Уверяю тебя, когда я боролась, никакой груди у меня еще не было — а то вышло бы неловко, — сказала мисс Фрост. — Я продолжала бороться и так избегала неудобных вопросов, пока училась в колледже, — сказала она. — Я не могла принимать гормоны — и не могла стать женщиной — пока не окончила колледж.

— А в каком колледже вы учились? — спросил я.

— Я училась в Пенсильвании, ты об этом колледже все равно не слышал.

— Вы боролись так же хорошо, как Киттредж? — спросил я. Она легла рядом со мной на кровать, но в этот раз, когда она взяла мой член в руку, я оказался лицом к ней.

— Киттредж не так уж и хорош, — сказала мисс Фрост. — Он просто еще не встретил достойного противника. В Новой Англии борьба не настолько популярна. В отличие от Пенсильвании.

— Вот оно что.

Я дотронулся до ее нижней юбки, примерно в том месте, где был ее член; она не препятствовала мне. Я не пытался залезть под юбку. Я просто гладил ее член сквозь облегающую ткань; в этот раз юбка была жемчужно-серая, почти такого же цвета, как лифчик Элейн. Подумав о лифчике Элейн, я вспомнил про «Комнату Джованни», лежавшую рядом с ним под подушкой.

Роман Джеймса Болдуина был так невыносимо печален, что неожиданно у меня пропало всякое желание обсуждать его с мисс Фрост; вместо этого я спросил:

— Разве не трудно было оставаться борцом, если вы хотели быть девушкой и вам нравились парни?