В одном лице

Мне было о чем расспросить мисс Фрост — особенно после того, как я дошел до «Совы» за 1935 год. Усилием воли я оторвал взгляд от фотографии невозможного красавчика из борцовской команды 1931 года; в ежегоднике тридцать второго никто не привлек мое внимание, даже среди борцов. На снимках Клуба драмы тридцать третьего и тридцать четвертого годов нашлись переодетые в девушек парни, которые выглядели довольно убедительно — по крайней мере на сцене, — но я не особенно в них всматривался, и я не разглядел мисс Фрост, стоявшую в заднем ряду на снимках борцовской команды тридцать третьего и тридцать четвертого года.

Зато фотография в «Сове» тридцать пятого года — выпускного года мисс Фрост в академии Фейворит-Ривер — сразила меня наповал. Мисс Фрост — хоть она и была парнем — невозможно было не узнать. Она сидела в середине первого ряда, поскольку в тридцать пятом году А. Фрост был капитаном борцовской команды; в подписи под фотографией значился только инициал «А.». Даже сидя она была на голову выше остальных парней в переднем ряду, и ее широкие плечи и крупные руки выделялись не меньше, чем если бы она надела платье и накрасилась.

Ее красивое лицо с тех пор почти не изменилось, только стрижка на фотографии, разумеется, была гораздо короче. Я поспешно пролистал ежегодник до портретов выпускников. К моему изумлению, Альберт Фрост родился в Ферст-Систер, Вермонт, — он не жил в интернате, а ходил на занятия из города, — и хотя с колледжем, как было указано, восемнадцатилетний Альберт еще «не определился», выбор карьеры его выдавал. Альберт указал «художественную литературу» — идеально для будущего библиотекаря и красивого юноши на пути превращения в убедительную (хоть и с небольшой грудью) женщину.

Я догадался, что тетя Мюриэл помнит Альберта Фроста, красавца и капитана борцовской команды, выпуск тридцать пятого года, — и говоря, что «когда-то» мисс Фрост была «просто загляденье», она имела в виду — когда та была парнем. (Несомненно, там было на что заглядеться.)

Прозвище Альберта Фроста в академии Фейворит-Ривер меня не удивило. Его звали Большой Ал.

Мисс Фрост не шутила, когда сказала, что «все звали ее Ал» — все, включая, скорее всего, и мою тетю Мюриэл.

Однако меня ждал другой повод для удивления: среди выпускников 1935 года я увидел и еще одно знакомое лицо. Роберт Фримонт — мой дядя Боб — учился в одном классе с мисс Фрост. Значит, Боб — однокашники прозвали его Ракеткой — знал мисс Фрост еще как Большого Ала. (Вот еще одно маленькое совпадение: в «Сове» за тридцать пятый год снимок Роберта Фримонта разместился напротив фотографии Альберта Фроста.)

По пути из школьной библиотеки в городскую я постепенно осознал, что все члены моей семьи, уже несколько лет включавшей и Ричарда Эббота, не могли не знать, что мисс Фрост родилась — и по всей видимости, до сих пор оставалась — мужчиной. Разумеется, никто и не подумал сообщить об этом мне; в конце концов, вся наша семейка не отличалась излишней откровенностью.

Стоя в тускло освещенном фойе и вглядываясь в свое растерянное отражение в том самом зеркале, которого недавно испугался Том Аткинс, я сообразил: да ведь практически все взрослые жители Ферст-Систер знают, что мисс Фрост — мужчина. В том числе, разумеется, и все зрители старше сорока, видевшие мисс Фрост в ролях ибсеновских женщин на сцене «Актеров Ферст-Систер».

Я отыскал мисс Фрост и на фотографиях борцовской команды тридцать третьего и тридцать четвертого годов, где А. Фрост был еще не настолько крупным и широкоплечим; более того, он так застенчиво прятался в заднем ряду, что поначалу я его не заметил.

Теперь я обнаружил его и на фотографиях Клуба драмы. А. Фрост всегда играл женщин; он появлялся на сцене во всевозможных ролях, но всегда в таких абсурдных париках и с такими здоровенными фальшивыми грудями, что его непросто было узнать. Вот, наверное, была потеха для мальчишек — смотреть, как Большой Ал, капитан борцовской команды, суетится на сцене, изображая девчонку! Однако, когда Ричард спросил мисс Фрост, выступала ли она на сцене — играла ли, — она ответила: «Только в воображении».

Всюду ложь! — думал я, глядя на свое трясущееся отражение в зеркале.

— Кто там? — услышал я голос мисс Фрост. —Уильям, это ты? — крикнула она достаточно громко, чтобы я понял, что мы в библиотеке одни.

— Да, Большой Ал, это я, — отозвался я.

— О господи, — сказала мисс Фрост с театральным вздохом. — Я же тебе говорила, что у нас мало времени.

— Зато много чего еще забыли сказать! — воскликнул я.

В ожидании моего прихода мисс Фрост погасила освещение в главном зале. Оставшийся свет шел снизу, из подвала — и мисс Фрост купалась в мягком свечении. Она сидела за столом, сложив большие ладони на коленях. (В неярком свете она выглядела моложе, или так мне казалось после всех этих фотографий в ежегодниках.)

— Иди сюда и поцелуй меня, Уильям, — сказала мисс Фрост. — Ведь нет причин, почему тебе меня не поцеловать, правда?

— Вы мужчина, так ведь? — спросил я.