В одном лице

— Возможно, постановка будет только в зимнем семестре, — предупредил я футболистов, хотя, разумеется, не ожидал, что кто-нибудь из них придет посмотреть. Мне просто пришло в голову, что на подготовку юных актеров потребуется время; все ученики, которым Ричард преподавал Шекспира, были первогодками. Я собирался открыть прослушивание для всей академии, но подозревал, что больше всего пьесой заинтересуются новички (такие, как Джи).

— И вот еще что, — сказала моя протеже футболистам. Из носа у нее сочилась кровь, но было видно, что Джи этому только рада. — Мистер Эй — не старый гомосексуал — он старый бисексуал. Поняли?

Удивительно, но все футболисты кивнули. Ну, за исключением здоровяка на полу; тот просто лежал пластом. Жаль только, что мисс Фрост и тренер Хойт меня не видели. Не хотелось бы себя перехваливать, но все же у меня получился довольно неплохой нырок со сбросом — мой единственный прием.

Глава 14. Учитель

Все это произошло три года назад, когда Джи только поступила в академию. Видели бы вы ее в начале последнего учебного года, осенью 2010-го — в свои семнадцать эта девушка была сногсшибательна. К выпускным экзаменам Джи исполнилось восемнадцать, и она окончила академию, как и планировала, летом 2011-го. Так вот, посмотрели бы вы на нее в выпускном классе! Миссис Хедли и Ричард оказались правы. Джи была особенная.

В первом семестре 2010 года мы ставили «осеннего Шекспира», по терминологии Ричарда. Премьера «Ромео и Джульетты» пришлась на краткий промежуток между Днем благодарения и рождественскими каникулами.

Как преподаватель могу вам сказать, что это чертовски неудачное время. Детям, увы, совсем не до театра: у них экзамены, им надо сдавать задания — и вдобавок на смену осенним видам спорта приходят зимние. Появляется куча новых дел, но и старых не убавляется; все кашляют и все на взводе.

Последний раз Клуб драмы академии Фейворит-Ривер ставил «Ромео и Джульетту» зимой восемьдесят пятого, двадцать пять лет назад. Тогда Ларри еще предложил взять на роль Джульетты мальчика. (Ларри считал, что Шекспир был бы в восторге.) Но Ричард спросил его: «Где я возьму парня, у которого достанет мужества сыграть Джульетту?» И даже Лоуренс Аптон не нашелся с ответом.

Теперь я знал мальчика, у которого мужества было достаточно. У меня была Джи, и она подходила на роль практически идеально. Мужество, а точнее, мужские половые признаки у нее пока тоже были на месте. Она посещала психолога и психотерапевта и проходила всевозможные обследования, обязательные для молодых людей, серьезно настроенных изменить пол. Не уверен, что к тому времени она уже удалила электролизом волосы на лице; возможно, Джи была еще маловата для этой процедуры, но точно не скажу. Однако я знал, что с разрешения родителей и врача Джи начала инъекции женских гормонов; если она будет по-прежнему уверена в своем выборе, ей предстоит принимать эти гормоны до конца жизни. (Я не сомневался, что Джи, будущая Джорджия Монтгомери, никогда не изменит своего решения.)

Как там сказала когда-то Элейн о Киттредже в роли Джульетты? Мы с ней согласились, что из этого ничего бы не вышло. «Джульетта ничего не стоит, если она не искренна», — сказала Элейн.

Более искренней Джульетты, чем моя, невозможно было и вообразить. Теперь у Джи появилась и грудь — маленькая, но очень симпатичная, — а волосы приобрели глянец. А как распушились ее ресницы! Кожа у нее сделалась нежнее, от прыщей не осталось и следа; она раздалась в бедрах, хотя в целом сбросила вес за эти три года — бедра у нее стали женственными, хоть пока и не округлыми.

Что еще важнее, все в академии Фейворит-Ривер знали, кто такая Джи Монтгомери. Конечно, отдельные футболисты еще до конца не смирились с сексуальным многообразием, которое мы пытались поддерживать в школе. В любом обществе всегда найдется пара-тройка троглодитов.

Ларри бы мной гордился, думал я. Пожалуй, Ларри даже изумила бы моя теперешняя вовлеченность. Политическая деятельность давалась мне нелегко, но кое-что я все-таки делал. Посетил несколько колледжей в нашем штате и выступил перед ЛГБТ-сообществами в Миддлберийском колледже и в Вермонтском университете. Поддержал билль об однополых браках, который сенат штата Вермонт вскоре принял, преодолев вето губернатора-республиканца — редкостного троглодита.

Ларри бы от души посмеялся, если бы узнал, что я поддержал однополые браки: он-то отлично знал, что я думаю о браках как таковых. Ларри ехидно звал меня «Старина Моногам». Но раз юным геям и бисексуалам нужны однополые браки, я поддерживаю их и в этом.

«Я вижу в тебе задатки героя!» — сказал мне когда-то дедушка Гарри. Я бы не назвал себя героем, но надеюсь, что мисс Фрост меня бы одобрила. По-своему я тоже оберегал кого-то — я встал на защиту Джи. Я играл важную роль в ее жизни. Вероятно, мисс Фрост это понравилось бы.