В одном лице

Миссис Хедли и Ричард с помощью Джерри и Хелены взяли на себя готовку; жизнерадостная болтушка Хелена была новой подружкой Джерри; совсем недавно она бросила мужа и объявила, что ей нравятся женщины, при том что она была ровесницей Джерри (то есть ей было сорок пять) и матерью двоих взрослых детей. «Крошкам» Хелены было уже по двадцать с хвостиком; они проводили праздники с ее бывшим мужем.

Загадочным образом Ларри сразу нашел общий язык с дядей Бобом — может, потому, что Ларри было столько же, сколько было бы тете Мюриэл, если бы не автокатастрофа. Вдобавок Ларри здорово разговорился с Ричардом о Шекспире. А я с удовольствием слушал; их разговоры воскрешали в памяти картины моего детства, будто бы я снова был участником Клуба драмы в академии Фейворит-Ривер.

Поскольку теперь в Фейворит-Ривер принимают и девочек, объяснял Ричард Эббот, подбор ролей в Клубе драмы существенно отличается от тех времен, когда академия была мужским интернатом. Ричард рассказал, что раньше страшно не любил брать мальчиков на женские роли; единственным исключением был дедушка Гарри, давно уже не мальчик (к тому же у него была Элейн и еще горстка преподавательских дочек). Но теперь, когда в распоряжении Ричарда оказались и мальчики, и девочки, он досадовал на то же, что и другие режиссеры школьных театров, с которыми мне впоследствии предстояло познакомиться. Девочкам чаще нравится театр, так что девочек всегда больше. Мальчиков вечно не хватает; приходится подбирать пьесы с большим количеством женских ролей, поскольку девочек почти всегда набирается больше, чем ролей для них.

— Шекспир никогда не возражал против перестановки полов, Ричард, — с хитрым видом сказал Ларри. — Почему бы тебе не сказать своим актерам, что в тех пьесах, где преобладают мужские роли, ты будешь брать на мужские роли девочек, а на женские мальчиков? По-моему, Шекспир был бы в восторге!

(Кто точно был бы в восторге — так это сам Ларри. Он смотрел на мир, включая и Шекспира, через призму пола.)

— Очень интересная мысль, Ларри, — сказал Ричард Эббот. — Но речь идет о «Ромео и Джульетте». — (Видимо, это будет следующая пьеса Ричарда, подумал я; я пропустил мимо ушей ту часть беседы, где речь шла о расписании постановок.) — В этой пьесе всего четыре женские роли, причем две из них ключевые.

— Да, да, понимаю, — сказал Ларри; он откровенно выпендривался. — Ты прав, леди Монтекки и леди Капулетти не важны. По сути, остаются только Джульетта и Кормилица, а мужчин там десятка два, если не больше!

— Вообще идея взять мальчиков на женские роли и наоборот звучит соблазнительно, — признал Ричард. — Но они всего лишь подростки, Ларри. Где я возьму парня, у которого достанет мужества сыграть Джульетту?

— Ну как… — начал Ларри и замолчал. (Даже он не нашелся с ответом.) Помню, я еще подумал, что меня это не касается и не коснется никогда. Пусть Ричард сам с этим разбирается, подумал я; у меня были свои заботы.

Дедушка Гарри завещал мне дом на Ривер-стрит. На что мне сдался дом в Вермонте с пятью спальнями и шестью ванными?

Ричард велел мне его придержать. «Получишь за него больше, если продашь попозже, Билл», — сказал он. (Дедушка Гарри оставил мне еще и некоторую скромную сумму; так что я не нуждался в дополнительных деньгах от продажи дома на Ривер-стрит — по крайней мере, пока не нуждался.)

Марта Хедли вызвалась организовать аукцион, чтобы избавиться от ненужной мебели. Гарри завещал немного денег дяде Бобу и Ричарду Эбботу; самую большую сумму он отписал Джерри — взамен ее доли в доме.

В этом доме я родился — здесь я рос, пока мама не вышла за Ричарда Эббота. Дедушка Гарри сказал Ричарду: «Этот дом должен принадлежать Биллу. Мне кажется, писатель не будет возражать против соседства призраков — Билл ведь сможет пристроить их к делу, да?»

Я ничего не знал о призраках и о том, смогу ли найти им применение. В тот День благодарения я не мог и представить, при каких обстоятельствах мне вообще может прийти в голову поселиться в Ферст-Систер, штат Вермонт. Но я решил не спешить с окончательным решением и пока оставить дом за собой.

Призраки вытурили Элейн из ее спальни — в первую же ночь в доме на Ривер-стрит. Я лежал в своей старой спальне, и тут Элейн ворвалась в комнату и шмыгнула ко мне в кровать.

— Не знаю, что эти женщины о себе воображают, — сказала она. — Но точно знаю, что они мертвы и это их жутко бесит.

— Что ж, — сказал я. Мне нравилось спать вместе с Элейн, но на следующую ночь мы все же переместились в другую спальню, где кровать была побольше. Сам я так и не увидел призраков в тот День благодарения — да и вообще никогда не видел призраков в этом доме.

Ларри я выделил самую большую спальню; раньше она принадлежала деду — шкаф до сих пор был набит одеждой бабушки Виктории. (Миссис Хедли пообещала от нее избавиться, когда будет продавать на аукционе ненужную мебель.) Но и Ларри не увидел призраков; его беспокоила только ванна.

— Эм-м, Билл… Это та самая ванна, где твой дедушка…

— Да, — поспешно ответил я. — А что?