В одном лице

— Как скажешь, — сказал я своей дорогой подруге. (Как я уже вам говорил, я не собирался оспаривать знания о миссис Киттредж, которыми обладала Элейн. Да и как бы мне это удалось?)

— Лучше начинай обрабатывать Джерри и добудь ежегодник, — сказала Элейн.

Я взялся за дело на семейном рождественском ужине — когда тетя Мюриэл, дядя Боб и Джерри, а также мы с мамой и Ричардом Эбботом собрались в доме дедушки Гарри на Ривер-стрит. Бабушка Виктория вечно разводила суету вокруг непременного «традиционного» рождественского ужина.

По семейной традиции, за рождественским столом к нам неизменно присоединялись и Боркманы. Кажется, Рождество было одним из немногих дней в году, когда мне доводилось видеть миссис Боркман. По настоянию бабушки Виктории все мы называли ее именно «миссис» Боркман; я так и не узнал ее имени. Под словом «все» я имею в виду не только детей. Как ни странно, тетя Мюриэл и моя мать тоже обращались к миссис Боркман по фамилии — и так же поступали дядя Боб и Ричард Эббот, заговаривая с предполагаемой «ибсеновской женщиной», на которой женился Нильс. (Пока что она не ушла от Нильса и не выстрелила себе в висок, но, разумеется, Нильс Боркман не женился бы на неибсеновской женщине, и потому нас ничуть не удивило бы, если бы миссис Боркман вдруг совершила что-нибудь леденящее кровь.)

У Боркманов не было детей, из чего тетя Мюриэл и бабушка Виктория делали вывод, что в их отношениях что-то неладно (или действительно кроется какая-то ужасная тайна).

 — Едрить твою мать! — сказала мне Джерри в то Рождество 1960 года. — Разве нельзя предположить, что Нильс и его жена просто слишком депрессивные, чтобы заводить детей? Лично меня мысль о детях вгоняет в жуткую тоску, а я-то не суицидница и не норвежка!

На этой радостной ноте я решил поведать Джерри о таинственной пропаже «Совы» за 1940 год, которую — согласно картотеке мистера Локли — взял из библиотеки академии дядя Боб.

— Не знаю, зачем твой отец держит ее у себя, — сказал я Джерри. — Но мне нужно ее заполучить.

— А что там? — спросила Джерри.

— Некоторые члены нашей чудной семейки не хотят, чтобы я это выяснил, — ответил я.

— Не парься, найду я этот сраный ежегодник. Мне самой до смерти охота узнать, что там такое, — сказала Джерри.

— Возможно, это что-то очень деликатного свойства, — сказал я.

— Ха! — гаркнула Джерри. — Уж если я до чего доберусь, долго оно деликатным не останется!

Когда я передал Элейн ее слова, моя дорогая подруга заметила:

— От одной мысли о сексе с Джерри меня тошнит.

Меня тоже, едва не ответил я. Но вслух сказал о другом. Я полагал, что мой сексуальный прогноз туманен; я был совершенно не уверен в своих сексуальных перспективах.

— Половое влечение — довольно избирательная штука, — сказал я Элейн. — И обычно определенная, так ведь?

— Пожалуй, — ответила Элейн. — Ты к чему ведешь?

— К тому, что раньше мое половое влечение было довольно избирательным — и определенным, — сказал я. — Но, похоже, оно меняется. Например, твоя грудь — она мне нравится потому, что она именно твоя, а не просто потому, что она маленькая. Эти темные круги… — попытался объяснить я.

— Ареолы, — сказала Элейн.

— Да, мне они ужасно нравятся. И еще целовать тебя — это мне тоже очень нравится.

— Господи, Билли, и ты теперь решил мне об этом сообщить! — воскликнула Элейн.

— Я только сейчас это понял, Элейн, — во мне что-то меняется, но совсем не уверен, в какую сторону, — сказал я. — Кстати, не дашь ли ты мне какой-нибудь из своих лифчиков — тот мама разрезала на куски.

— Да ладно?! — поразилась Элейн.

— Может, найдется какой-нибудь, из которого ты уже выросла или он просто тебе надоел, — сказал я.

— Моя дурацкая грудь выросла совсем чуть-чуть, даже когда я была беременна. А теперь, кажется, и вовсе перестала расти. Бери столько лифчиков, сколько захочешь, — сказала Элейн.

Однажды вечером, уже после Рождества, мы сидели у меня в спальне — разумеется, с открытой дверью. Наши родители отправились в кино в Эзра-Фоллс; нам предложили присоединиться, но мы отказались. Элейн только начала меня целовать, а я ласкал ее груди — и даже высвободил одну из них из лифчика, — и тут кто-то забарабанил в дверь квартиры.

— Билли, открывай, мать твою! — орала кузина Джерри. — Я знаю, что твои уехали в кино вместе с Хедли — мои придурочные предки тоже умотали с ними!

— Господи, эта ужасная девчонка, — прошептала Элейн. — Спорим, она достала ежегодник.

Джерри не понадобилось много времени, чтобы отыскать «Сову». Пускай из библиотеки академии ее взял дядя Боб, но Джерри нашла ежегодник под кроватью с той стороны, где спала ее мать. Несомненно, это тете Мюриэл пришло в голову спрятать его от меня, или тетя с мамой вместе до этого додумались. Ну а дядя Боб просто сделал то, что ему велели Уинтропши; если верить мисс Фрост, дядя Боб был слюнтяем еще до того, как его загнали под каблук.

— Не знаю, с чего столько шума, — сказала Джерри, вручая мне ежегодник. — Ну да, это выпуск твоего беглого папаши — ну и что, блядь, с того?