В книжной лавке, у которой нет названия (СИ)

Они пошли вглубь больницы, следуя указаниям, куда после обследования отправят Грантера. Фейи все ещё с негодованием смотрел в сторону отца Козетты и полицейского.

- Зачем он сюда приехал? — тихо спросила Эпонина, у которой со злости побелели губы.

Мариус опять растеряно посмотрел на друзей и, опустив голову, сказал:

- Это он отпустил меня из полицейского участка, но я слышал, что у него в кабинете был Грантер. Он кричал - это было очень неприятно и муторно, — скомкано протараторил Понмерси.

Спустя мгновение Прувер ринулся вперед, готовый разорвать инспектора в клочья, но его вовремя под руки схватили Фейи и Комбеферр.

- Нас выгонят от сюда, Жеан, пожалуйста, не сейчас, — спокойным тоном произнес Фейи. Прувер мелко дрожал в их руках.

Поэт что-то очень тихо, почти не шевеля губами, произнес на ухо Бартоломею; его огненные волосы растрепались и спутанными прядями падали на лоб.

Курфейрак стоял возле него жутко бледный, с разбитой губой; у Эпонины был взгляд совсем как у Жеана; тоже самое можно было сказать и про Фейи. В какой-то момент Комбеферр подумал, что инспектору полиции и впрямь лучше поставить отряд патрульных возле своей квартиры. Ему так просто не простят сегодняшнего протеста.

Мюзикетта заметила идущих по коридору медиков из команды скорой помощи.

- Быстро, — выдохнула она, — если нас начнут сейчас осматривать, мы точно до вечера не доберемся до Грантера.

Странно было то, что Мюзикетта вообще не знала Эммануэля Грантера до этого дня, как и Боссюэ, но им было дело. Вся эта группа молодых людей, которые когда-то появились на пороге Лавки, потому что Грантер бесплатно отдал раритетный комикс Комбеферру, жутко беспокоилась. Они боролись за свободу и друг за друга, словно знали о каждом всё, прожив вместе несколько жизней. Комбеферр не мог перестать думать об этом, пока они шли в отделение интенсивной терапии. Все свои двадцать четыре года он, оказывается, ждал Эпонину Тенардье, чтобы увидеть её грубую красоту во время боя, чтобы поймать её, не дав упасть. Чтобы спасти? Себя или её? Точно так же Курфейрак всю свою жизнь бродил по улицам Парижа, устраивал вечеринки, но все люди были не теми. Он ждал и сам не понимал чего. Он будто боялся кого-то упустить, не встретить. Этим человеком оказался Жеан Прувер. Или Мариус и Козетта. Они неразлучны - о них писали еще во времена Шекспира.

Комбеферр не мог сказать, было ли такое ощущение у Анжольраса по отношению к кому-либо. Возможно, у Филиппа просто очень сильно болела голова, и он не мог сосредоточиться.

Сначала был звук. Монотонный, на низких частотах, булькающий. Грантер сначала подумал, что это его сердце так колотится. Он даже успел себе пообещать пить немного меньше.

Потом не было света. Когда Эммануэль еле разлепил свои веки, которые показались ему весом в целую тонну, он увидел серый полумрак и закрытое пространство.

Грантер пытался сопоставить эти два факта. Он попробовал пошевелиться, но тут раздался искаженный компьютером голос, который вежливо попросил его не двигаться

Эммануэль мысленно послал всех и каждого ко всем чертям. Он в больнице. В какой-то трубе. А значит, его успели засунуть в МРТ, чтобы просканировать. Замечательно. Грантер закрыл глаза. В конце концов, у них есть банка с деньгами, та, в которую они складывали деньги за ругательства. Возможно, этого хватит, сквернословят же они много.

Эр опять провалился в неспокойный, липкий сон, в котором толпа парижан убивала лидера Революции в красном. У Грантера начался жар.

Фейи и Баорель принесли всем сладкий кофе в картонных стаканчиках. Эпонина сидела на двух стульях недалеко от окна — второй она пододвинула близко к себе и оперлась на него здоровой ногой. На полу возле неё, уткнувшись лбом в коленки, был Прувер. Козетта заплела ему косичку, но у них не было резинки для волос, поэтому она на конце начала расплетаться. Курфейрак не мог усидеть на месте: он ходил туда-сюда по коридору, время от времени подпрыгивая от волнения. Козетта положила голову на плечо Мариусу, а тот рассеяно гладил ее по спине. Мюзикетта, Жоли и Боссюэ сидели, держась за руки. Эпонина хрипло предложила Кетте и Боссюэ идти домой, им же незачем ждать Грантера. Троица восприняла это как оскорбление, потому что «друзья Жоли - наши друзья».

Комбеферр стоял возле подоконника, на котором сидел Анжольрас. В Лавке ему дали худи Грантера, чтобы тот надел капюшон, и его залитые кровью волосы не привлекали лишнее внимание в больнице. Перед тем как они все поехали, Комбеферр обследовал его рану, помыл ее перекисью и сказал, что тому повезло.

Фейи молча протянул два стаканчика с кофе из ближайшего автомата. Филипп аккуратно передал один Анжольрасу. Тот взял его, но пить не стал, а поставил возле себя. Он не смотрел в коридор, который был соединен с небольшим холлом, он не слушал друзей. Казалось, Люсьен полностью ушел в себя.

Поэтому, когда он произнес фразу впервые за минут двадцать, голос его хрипел.

- А если он умрет? — тихо спросил Анжольрас, подняв взгляд на друзей.